Лоуренс Райт - Аль-Каида

Город с трудом справлялся с притоком бездомных и голодных афганцев. К концу 1980 года в Пакистане было уже почти 1,4 миллиона афганских беженцев, и в следующем году число их почти удвоилось. Большинство из них проникло в Пешавар, ища убежища в соседних лагерях. Многие беженцы стали жертвами советских противопехотных мин или ковровых бомбардировок городов и сел. Люди нуждались в немедленном лечении. Условия содержания в больницах и клиниках были ужасными, особенно в начале войны. Завахири сообщал домой, что он иногда использовал мед. чтобы дезинфицировать раны.

В письмах к матери он жаловался на одиночество и умолял писать ему чаще. Свои переживания он пытался выразить в стихах:

Благодаря знакомству с вождями местных племен, Завахири сделал несколько тайных вылазок через границу в Афганистан. Он стал одним из первых иностранцев, ставших свидетелями храбрости афганских борцов за свободу, называвших себя моджахедами — воинами за веру. Той осенью Завахири возвратился в Каир, воодушевленный историями о необыкновенных происшествиях, случившихся во время джихада против Советского Союза. Это была война, о которой знали очень немногие даже в арабском мире, хотя это был, безусловно, самый кровавый конфликт 80-х годов. Завахири стал посещать университеты, вербуя добровольцев для участия в джихаде. Он отрастил бороду и надел пакистанскую одежду «шальвар-камиз» — длинную рубашку до колен поверх свободных брюк.

В тот момент удалось мобилизовать только горстку арабских добровольцев, и когда делегация вождей моджахедов прибыла в Каир, Завахири пригласил на встречу с ними в Отель Шеферда своего дядю Махфуза. Эти два человека подарили афганцам идею, которую ранее предложил Абдалла Шлейфер. Последний был расстроен неспособностью западных репортеров оперативно освещать войну. Абдалла предложил найти трех способных молодых афганцев, которых он мог бы обучить профессии оператора. Таким образом, они могли бы снимать сюжеты, а Шлейфер монтировал бы и комментировал их. Он предупредил Завахири, что, нужны яркие кадры, иначе ему нечего будет запускать в эфир.

Вскоре Шлейфер спросил Завахири об откликах на свое предложение. Он вспоминал, что реакция Аймана была на редкость холодной и формальной. Завахири начал разговор о том, что американцы — враги и им нужно противостоять.

— Я не понимаю, — ответил Шлейфер. — Вы только что возвратились из Афганистана, где сотрудничали с американцами. А теперь заявляете, что Америка — враг?

— Несомненно, мы используем американцев, чтобы они помогли нам бороться с русскими, — ответил Завахири, — но они — не меньшее зло.

— Как вы можете делать такое сравнение? — воскликнул оскорбленный Шлейфер. — В Америке гораздо свободнее исповедовать ислам, чем в Египте. А в Советском Союзе закрыли пятьдесят тысяч мечетей!

— Вы ничего не понимаете, потому что вы — американец, — сказал Завахири.

Шлейфер сердито заметил, что единственной причиной того, что они могут вести эту беседу, является вмешательство НАТО и американской армии, которая воспрепятствовала Советскому Союзу захватить Европу, а потом повернуть на Ближний Восток. Обсуждение оставило неприятный осадок. Они спорили друг с другом много раз, но всегда говорили с взаимным уважением и юмором.

На сей раз Шлейфер почувствовал, что Завахири словно говорил не с ним одним, а выступал перед аудиторией. В результате подготовить афганских корреспондентов не удалось.

Айман возвратился из второй поездки в марте 1981 года. Он сократил свое пребывание в Пешаваре и вернулся в Каир всего два месяца спустя. Позже он написал, что рассматривал афганский джихад как «тренировочный курс особой важности для подготовки мусульманских моджахедов, чтобы начать долгожданную битву против сверхдержавы, которая господствует над земным шаром, а именно против Соединенных Штатов Америки».

Когда Завахири вернулся к медицинской практике в Маади, исламский мир все еще находился под впечатлением от политического катаклизма 1979 года, когда началось не только советское вторжение в Афганистан, но и возвращение аятоллы Рухоллы Хомейни в Иран и свержение «Трона павлина» [22] Главная достопримечательность тронного зала Шахского дворца в Тегеране — трон, украшенный драгоценными камнями, называемый «Троном павлина», вывезенный Надир-шахом из Индии в 1739 г. в качестве трофея. — первый успешный исламистский переворот в большой стране. Пока Мохаммед Реза Пехлеви, изгнанный иранский шах, лечился от рака в Соединенных Штатах, аятолла подстрекал студенческие толпы напасть на американское посольство в Тегеране. Садат расценил действия Хомейни как выходки «сумасшедшего, который превратил ислам в позор». Он пригласил больного шаха поселиться в Египте, где тот через год и умер.

Мусульманам всего мира Хомейни был известен тем, что он остро критиковал Запад. Вместо того чтобы ориентировать будущее исламского мира на светскую демократическую модель, он призвал повернуть назад. Его зажигательные проповеди возвещали о всепобеждающей силе ислама предыдущего тысячелетия и предвосхитили резкие выпады бен Ладена. Хомейни не принимал свободу Запада. «Да, мы — реакционеры, а вы — просвещенные интеллектуалы: вы не хотите возвратиться на 1400 лет назад! — взывал он вскоре после того, как взял власть, — Вы хотите свободы, свободы для всего, свободы для партий, свободы, которая развратит наше юношество; свободы, которая проложит путь для угнетения; свободы, которая потянет нашу нацию вниз». Уже в сороковые годы Хомейни говорил о готовности прибегнуть к террору, чтобы победить очевидных врагов ислама, используя богословское обоснование, а также материальную базу. «Ислам говорит: хорошо то, что существует благодаря мечу и в тени меча! Люди не могут быть сделаны послушными ничем, кроме меча! Меч — ключ к раю, открытому только для святых воинов!»

То, что Хомейни происходил из шиитской ветви ислама, а не из суннитской, которая преобладает в мусульманском мире вне Ирака и Ирана, делал его противоречивой фигурой в глазах суннитских радикалов [23] Умма, сообщество мусульман, раскололась после смерти Пророка Мохаммеда в 632 г. из-за ссоры по поводу принципа наследования духовной власти. Сунниты поддержали выбор преемников Пророка — халифов из другой группы. Шииты полагали, что халифат должен продолжаться только через потомков Пророка, начинаясь с его кузена и зятя Али. С тех пор эти два течения ислама развили собственные многочисленные богословские и культурные традиции (примеч. автора). . Тем не менее организация Завахири поддержала Иранскую революцию листовками и аудиокассетами, убеждающими все исламские группы в Египте последовать иранскому примеру. Стремительное преобразование такой относительно богатой, мощной, современной страны, как Иран, в твердыню ислама, наглядно показало, что мечта исламистов была вполне достижима, и это укрепило их в желании действовать.