Лоуренс Райт - Аль-Каида

«Зачем ты мне это говоришь? — спросил Халифа. — Надеешься, я погибну?»

Они договорились о том, что нужно как минимум увидеть невесту и сделать предложение. Когда это произошло, Халифа решил, что она «лучшая из всех, которые встречались в жизни». Они условились сыграть свадьбу через год, если его не убьют в Афганистане.

Бен Ладен собирался открыто отправиться в Афганистан, но не получил разрешения от властей. «По причине близости моей семьи к правящей элите правительство Саудовской Аравии просило меня официально не вступать на территорию Афганистана, — утверждал позже бен Ладен. — Они приказали мне находиться в Пешаваре, потому что если русские арестуют меня, то это будет на руку Советскому Союзу. Я не слушался этого приказа. Они увещевали меня не переходить в Афганистан. Я не повиновался».

Он не хотел открыто бросать вызов властям, как бы трудно ему ни было. Мать запретила ему ехать. Он вымаливал у нее разрешение, уверяя, что едет только помогать семьям моджахедов. Усама обещал, что будет звонить ей каждый день. В конце концов он сказал: «Я даже близко не подойду к Афганистану».

Месяц спустя после начала советского вторжения в Афганистан принц Турки аль-Фейсал посетил Пакистан. Он был потрясен действиями советских войск. Принц посчитал, что Афганистан был лишь первым шагом СССР к Персидскому заливу. Пакистан мог стать следующим этапом. Турки полагал, что конечной целью Советского Союза является прорыв к Ормузскому проливу, который, изгибаясь словно рыболовный крючок, разделяет берега Омана и Ирана. С берега можно обозревать магистральные пути, по которым следуют супертанкеры, везущие нефть из Саудовской Аравии, Ирака, Кувейта и Ирана. Контроль над проливом — словно нож, приставленный к нефтяной артерии мира.

Коллеги принца из ISI [34] Межведомственная разведка Пакистана. сообщили последние данные об афганском сопротивлении, а затем отвезли Турки в лагерь беженцев под Пешаваром. Принц был шокирован бедственным положением этих страдальцев. Он вернулся в королевство, дав обет пожертвовать как можно больше денег моджахедам, хотя считал, что эти воины в лохмотьях не смогут долго сдерживать Советскую Армию. «Афганистан уже потерян», — думал он. Турки надеялся лишь предотвратить вероятное вторжение советских войск в Пакистан.

Подобные мысли посещали и Збигнева Бжезинского в Вашингтоне, советника по национальной безопасности в администрации Картера. Но он предвидел и другой вероятный сценарий развития событий. Советник немедленно обратился к президенту Картеру со словами: «Теперь наконец мы сможем устроить Советам их собственный Вьетнам». В поисках союзников американцы, естественно, обратили взоры к саудитам: Турки, принц, получивший образование в США, мог оказаться весьма полезен.

Вскоре Турки стал ключевой фигурой в тайном альянсе Соединенных Штатов и Саудовской Аравии по переводу денег и поставке оружия афганцам через Пакистанскую разведку. Необходимо было держать проект в строгом секрете, чтобы предотвратить возможные дипломатические действия СССР против Пакистана. До конца войны саудиты старательно переводили афганцам американские деньги, доллар за долларом, начав с 75 тысяч. К концу кампании субсидии возросли до нескольких миллиардов долларов в год.

Первой головной болью для Турки стало то, что дезорганизованные силы моджахедов состояли из множества независимых отрядов. В середине восьмидесятых насчитывалось около ста семидесяти вооруженных афганских группировок. Чтобы навести порядок в этом хаосе, Пакистанская разведка обозначила в качестве получателей финансовой помощи шесть главных эмигрантских группировок. Афганские беженцы, которых в 1988 году насчитывалось 3 миллиона 270 тысяч человек, должны были записаться в одну из шести партий, чтобы получать продовольствие и пособие. Две самые многочисленные группировки возглавляли Гульбеддин Хекматияр и Бурхануддин Раббани, каждый из которых контролировал в Пешаваре приблизительно 800 тысяч человек. Принц Турки создал седьмую партию, наилучшим образом отвечавшую интересам Саудовской Аравии. «Иттихад-е-Ислами» [35] «Исламский союз». во главе с Абдулом Расулом Сайяфом частным образом финансировался через бен Ладена и других богатых арабов. Сайяф носил пеструю пуштунскую одежду и выглядел представительным и энергичным полевым командиром. Он был ростом под два метра и говорил на прекрасном классическом арабском языке, который изучил в университете «Аль-Азхар» в Каире. Он был последователем ваххабитского направления, совершенно не совпадавшего с суфийской традицией, преобладавшей в Афганистане. Это делало Сайяфа ревнителем интересов саудовской государственной и религиозной элиты. Альянс из семи предводителей моджахедов — «Семь гномов», как их прозвали, — был хорошо известен ЦРУ и другим разведслужбам мира в качестве главных получателей помощи.

Турки знал, насколько трудно работать с жадными и капризными Гномами, и прилагал серьезные усилия, чтобы объединить их под единым командованием. В 1980 году в Мекке принц собрал вождей моджахедов. Его помощник. Ахмед Бадиб активно участвовал в подготовке и проведении встречи. Бадиб понял: чтобы добиться единства вождей афганского сопротивления, их нужно посадить в тюрьму в Эт-Таифе, пока они не согласятся признать верховным главнокомандующим Сайяфа — ставленника Турки. Но как только их выпустили обратно из Саудовского королевства, рожденное в муках согласие было разорвано. «Они опять возвратились на старые пути», — заключил Турки.

В первые годы войны «страх личного участия» держал бен Ладена далеко от поля битвы. Позже он этого очень стыдился. Его челночные наезды в Пакистан ограничивались городами Лахором и Исламабадом, он никогда не заезжал дальше Пешавара и сразу возвращался в Джидду.

В 1984 году Азам уговорил бен Ладена пересечь границу в районе Джаджи, где у Сайяфа был высокогорный лагерь прямо возле советского аванпоста. «Я был удивлен бедственным состоянием снаряжения, оружия, дорог и укреплений, — вспоминал бен Ладен. — Я просил прощения у Всемогущего Бога, чувствуя, что я грешен, ибо слушал тех, кто советовал мне не ехать сюда… Я ощущал, что четыре года потратил попусту; не было оправдания тому, что я не стал мучеником».

В 7 утра 26 июня 1984 года, во время месяца Рамадан, многие моджахеды в лагере под Джаджи еще спали, ибо они допоздна молились и ужинали после дневного поста. Их привел в чувство гул советского самолета. Люди попрятались в щели. «Горы содрогались от разрывов бомб», — рассказывал бен Ладен. Он был шокирован тем, как низко летали атакующие самолеты. «Ракеты, которые разрывались за лагерем, перекрывали звук зениток моджахедов, как будто их вовсе не существовало. Если вы когда-нибудь слышали такой рев, вы бы сказали, что нет ничего громче. Ракеты, которые попали в лагерь, слава богу, не взорвались. Они торчали из земли как железные шишки. Я почувствовал себя ближе к Богу, чем раньше».