Евгений Богат - Семейная реликвия

О директоре Дома культуры А. М. Егоровой я уже однажды писал. Я писал о ней в судебном очерке «Мастер Праздника».

Но судили не ее, она была потерпевшей.

Судили молодого режиссера. В. Залецило, который ушел на восемь лет в колонию усиленного режима. Я не оправдывал его: покушение на человеческую жизнь даже в экстремальной ситуации — величайшее зло. Мне важно было исследовать нравственный микроклимат, извративший отношения людей, которые работали бок о бок, важно было понять, почему один из лучших воспитанников Московского института культуры нарушил закон.

После опубликования очерка Верховный суд РСФСР пересмотрел дело и существенно уменьшил наказание — с восьми до пяти лет, учитывая, что В. Залецило нарушил закон «при стечении неблагоприятных для него обстоятельств, вызванных неправомерными действиями потерпевших».

Неправомерные же действия — в основном А. М. Егоровой — состояли в том, что Залецило не давали возможности работать интересно, ярко, с размахом, как он хотел и как его учили в Институте культуры; ему месяцами не выплачивали заработную плату или уплачивали ее в урезанной, унизительной сумме, потому что Егорова не ставила ему в табеле рабочие дни, потом его незаконно уволили…

Наверное, не стоило бы возвращаться к этой истории [6] Сообщим кстати, что В. С. Залецило условно-досрочно освобожден за успешную работу и образцовое поведение в колонии; он вернулся в Зарайск, к семье. , если бы не одно обстоятельство, имеющее самое непосредственное отношение к судьбе художественной галереи. После опубликования очерка в 1980 году была создана комиссия, в состав которой вошли ответственные работники: заместитель начальника Управления культурно-просветительных учреждений Министерства культуры СССР А. Я. Гавриленко и начальник областного управления культуры В. Я. Азаров.

По неизвестным мотивам А. Я. Гавриленко и В. Я. Азаров не ознакомили редакцию «ЛГ» с выводами комиссии. Но и не читая их, лично я не могу допустить мысли, что опытные и уважаемые руководители, исследуя объективно и тщательно работу Дома культуры, не заметили исчезновения не одной и не двух картин — целой художественной галереи!.. Ведь это было бы сюжетом, достойным того, чтобы стать рядом с известной басней о незамеченном слоне.

Не сомневаюсь: увидели и отразили. А дальше?..

Дальше — тишина. Хотя с момента деятельности высококомпетентной комиссии миновали уже не месяцы, а годы.

Сейчас я пишу очерк не судебный и не досудебный, а как бы внесудебный. Инспектор ОБХСС Г. И. Жуков, рассмотрев добросовестно собранный им материал, установил, что действия А. Жарова и А. Егоровой четко подпадают под две статьи Уголовного кодекса РСФСР: 172 и 170 (злоупотребление служебным положением и халатность).

Но…

…учитывая, что оба от занимаемых должностей освобождены, ранее не судимы, а в основном — за давностью совершенного деяния, постановил: в возбуждении уголовного дела отказать.

Мотив «давности» в этом деле кажется мне в высшей степени любопытным. Полагаю, что А. Егорова невольно и стихийно совершила небольшое, но ценное юридическое, даже шире — социально-этическое «открытие». Если долго утаивать деяние, которое наказывается законом, то можно как бы бесхитростно закон перехитрить: «побить» ту или иную статью уголовного кодекса статьей того же кодекса о «давности», как некозырную карту бьют картой козырной. Утаивать же можно лишь при абсолютном равнодушии всех заинтересованных должностных лиц к исходу дела (в нашей истории — к судьбе картинной галереи); утаивать можно только при полной незаинтересованности «заинтересованных сторон» в раскрытии истины. Когда всем вокруг трын-трава, то «трава забвения» вырастает сама собой (и сеять не нужно!), десять лет — как десять минут, и — нет в мире виноватых! Вот в чем суть небольшого, но важного «открытия», невольно и стихийно совершенного А. М. Егоровой.

Да, да, да, было, было, было совершено нечто наказуемое уголовно, но… но… но… поскольку ранее никого это не волновало, то теперь за давностью лет оно по закону уже не наказуемо.

Неужели же мало было десяти лет (!) в этом не самом таинственном деле, чтобы оперативно расследовать, найти (и картины, и виновных), наказать, извлечь уроки?

И — что тоже существенно — действительно ли уже миновали эти десять лет? Ведь для установления давности, которая оставляет без юридических последствий утрату или хищение картин, надо было в первую очередь ответить на вопрос: когда же они были утрачены или похищены?

Когда?.. Версия, что дарение и исчезновение коллекции были одновременными, почти синхронными, малоубедительна, если не смехотворна. Но ответить на вопрос «когда?» могут лишь люди, жизненно заинтересованные в том, чтобы на него не отвечать никогда…

Нам остается склонить голову перед буквой закона, согласившись, что при создавшемся положении дел юридическая ответственность отпадает.

Но существует и суд моральный. Тут давность измеряется не числом лет, а емкостью извлеченного урока. Пока урок не извлечен — нет и давности.

Отдохнем немного, побродим по Зарайску. В этом городе родилась и умерла А. С. Голубкина, жил несколько лет А. И. Куприн. В нем работали поэт А. И. Полежаев, основатель театрального музея А. А. Бахрушин, крупнейший языковед, академик В. В. Виноградов, художник П. А. Радимов…

Названия близлежащих деревень вошли в русскую и мировую литературу: Черемошня, Даровое, Харина пустошь. Мы помним их по романам и повестям Ф. М. Достоевского. Усадьба Достоевских была рядом с Зарайском.

Зарайск — одна из столиц, столиц истории жизни человеческого духа, это — великие имена, великие судьбы, великие духовные ценности.

Но… Нет, не «но», а именно поэтому не надо было дарить ему художественной галереи. Он чересчур богат для этого дара…

И это не парадокс: богатства его нуждаются в заботе, охране, бережном попечении. Чем дарить новое, лучше бы помочь уберечь и восстановить старое. До сих пор не исследованы научно богатейшие запасники музея, не восстановлены бесценные, уникальные памятники архитектуры, заброшен старинный кремль…

Рабочие, реставрирующие его сейчас, на мой вопрос: «Когда же закончите?» — ответили печальной шуткой: «Выйдем на пенсию, передадим молодым». Сегодня им лет по двадцать, двадцать пять… Городу нужно кропотливое попечительство реставраторов, художников, коллекционеров.

А может быть, и криминалистов…

Лет за двенадцать до щедрого дарения новой художественной галереи были похищены из Зарайского краеведческого музея (в самом банально-детективном смысле — ночью, со взломом) полотна русских мастеров начала XX века, имеющие не только отечественную, но и мировую художественную ценность.