Ахмед Рушди - Шаг за черту

(Во многих местностях Южной Индии люди предпочитают общаться с северянами не на хинди, а на английском, поскольку по иронии судьбы для говорящих на тамили, каннада или малайаламе, хинди — более колониальный язык, нежели английский, который на юге стал культурно нейтральным лингва франка , языком межэтнического общения. Бум компьютерных технологий в духе Силиконовой долины, преображая экономику Бангалора и Мадраса, привел к тому, что английский язык в этих городах обрел еще более важное значение, чем прежде.)

Разумеется, индийский английский, строго говоря, не является «английским» английским, во всяком случае, не больше ирландского, карибского или американского английского. Так что можно считать достижением англоязычных индийских писателей тот факт, что их творчество сохранило отчетливый индийский дух и в то же время оказалось доступным миру, как и творчество англоязычных ирландцев, африканцев, южно- и североамериканцев.

Тем не менее нападки индийских критиков на эту новую литературу время от времени усиливаются. Новых писателей порицают за принадлежность к высшему среднему классу [110] Высший средний класс — в западной социологии общественная прослойка, к которой, как правило, причисляют крупных независимых предпринимателей (не мультимиллионеров), высокооплачиваемых менеджеров крупных компаний и корпораций, представителей художественной элиты и свободных профессий, получающих высокие гонорары (юристов, врачей, журналистов и др.). , за недостаточное разнообразие тематики и техники письма. Их попрекают тем, что за рубежом они популярнее, нежели в самой Индии; что их известность раздута благодаря использованию ими английского языка; что, отдавая им предпочтение, западные критики и издатели навязывают Востоку свои культурные нормы; что писатели эти живут, как правило, за пределами Индии и утратили национальные корни, лишившись в своем творчестве духовных ориентиров, важных для понимания истинного индийского духа, и утратив связь с древними литературными традициями Индии. Их книги объявляют литературным аналогом культуры Эм-ти-ви, каналом глобальной кока-колонизации. Их обвиняют даже, стыдно признаться, в рушдизме, как назвал это язвительный комментатор Панкадж Мишра.

Любопытно, что эти критические замечания редко касаются собственно литературы в прямом смысле слова. По большей части они не затрагивают языка, психологического или социального аспекта, воображения или меры таланта. Чаще всего речь идет о классовой, расовой или религиозной стороне дела. Есть в них и налет политкорректности: даже ироническое предположение о том, что лучшие из произведений индийской литературы со времен обретения независимости могли быть созданы на языке бывших колонизаторов, для некоторых оказывается непереносимым. Этого не должно быть, а потому этого нельзя допустить. (Сугубая ирония заключается в том, что многие из таких критических нападок на англоязычных индийских писателей написаны на английском языке авторами, получившими университетское образование и принадлежащими к англоязычной элите.)

Давайте побыстрее откажемся от того, от чего следует отказаться. Действительно, большинство этих писателей происходит из образованных слоев общества Индии, но разве может быть иначе в стране, погрязшей в пучине неграмотности и так до сих пор из нее не выбравшейся? Однако отсюда не следует (если, конечно, не придерживаться сугубо классового подхода), что авторы, получившие хорошее образование, автоматически будут пис а ть только о жизни буржуазных кругов. Действительно, в англо-индийской литературе существует определенный уклон в сторону столичной или космополитической тематики, но за последние полвека наметился явный поворот к отражению различных реалий индийской жизни, городской и сельской, религиозной и мирской. Не забудем, что речь идет о совсем юной литературе. Она пока еще только нащупывает свои пути.

В разговорах о засилье английского языка и об издательских и критических группировках есть доля истины. Возможно, некоторым доморощенным критикам действительно чудится, что им навязывают извне чуждый канон. Западному взгляду все видится иначе. Отсюда представляется, что западные издатели и критики проявляют всё больше интереса к новым голосам, раздающимся из Индии; по крайней мере, в Англии британских писателей нередко упрекают в недостатке целеустремленности и живости, присущей стилю индийских авторов. Похоже, что Восток наступает на Запад, а не наоборот.

Разумеется, английский язык является самым универсальным средством общения в современном мире; так не стоит ли порадоваться тому, что индийские писатели, овладев им в совершенстве, оказывают растущее воздействие на мировую литературу? Порицать добившихся успеха авторов за то, что они «отбились от стада», — ограниченное местничество (возможно, местничество есть самый распространенный порок национальных литератур). Одним из важнейших достоинств литературы является то, что она представляет собой средство общения с миром. И это заслуга наших писателей, что голос Индии — точнее, индийские голоса (не впадающие в грех национализма) — уверенно звучит в литературном диалоге с миром.

Надо признать, что многие из этих писателей живут за пределами Индии. Однако Генри Джеймс, Джеймс Джойс, Сэмюэль Беккет, Эрнест Хемингуэй, Гертруда Стайн, Мейвис Галлант, Джеймс Болдуин, Грэм Грин, Габриель Гарсия Маркес, Марио Варгас Льоса, Хорхе Луис Борхес, Владимир Набоков, Мюриэл Спарк тоже были (и остаются) скитальцами.

В марте 1997 года Мюриэл Спарк, принимая британскую литературную премию за вклад в литературу, заявила, что писателю необходимо побывать в других странах. Литература имеет мало — или вовсе ничего — общего с домашним адресом.

Вопрос религии — как предмет, так и подход к нему — чрезвычайно важен, когда мы имеем дело со страной, которая так разрывается между различными верованиями, как Индия; однако неуместно выдвигать его во главу угла, как, например, это делает ведущий ученый, грозный профессор С. Д. Нарасимхая, расхваливая Мулька Раджа Ананда за «отвагу» только потому, что этот левый автор наделяет своего героя глубокой верой, и порицая стихи Аруна Колаткара за «отказ от традиций и создание пустоты», приводящий к «потере сущности», поскольку в цикле стихов «Джеджури» о поездке в храмовый город тот скептически уподобляет каменных богов в храмах камням на склоне холмов в окрестностях («где каждый камень — бог или его родня»). На самом деле многие из писателей, которыми я восхищаюсь, глубоко проникнуты «духом Индии»; многих занимают вопросы духовной жизни, тогда как другим ближе мирские проблемы, но если вникнуть и прикинуть, то религиозное самосознание в Индии присутствует у всех.