Николай Костомаров - Руина, Мазепа, Мазепинцы

Августу и в склонности к шведской стороне. <���Не лучше ли будет, -

писал Мазепа Головину, - если я зазову Палея куда-нибудь

хитростью и задержу, пока состоится указ царский о взятии Белой

Церкви и об отдаче ее ляхам? Иначе, если Палей самовольно

сойдется с ляхами, то добра от этого не будет. Через людей нашей

породы они на сей бок огонь вскинут>.

После того как не стало на правой стороне Самуся и Искры, Палей остался там единственным борцом за козачество; приобретал

еще более веса и славы в народе и казался гетману немил и опасен

еще более, чем прежде. Мазепу давно уже обвиняли в наклонности

отдать Украину Польше; и теперь еще (в конце !703 года) прислан

был в Батурин из Москвы человек, явившийся с доносом на

гетмана, будто он сносится со сторонниками шведского короля в Польше; но царь не верил никаким доносителям и прямо отсылал их к

гетману. Теперь Мазепа, в свою очередь, употреблял перед

правительством такое орудие и обвинял в подобной наклонности к польской

стороне тех, кого в данное время невзлюбливал. И вот относительно

Палея он указывал, что этот человек своим влиянием может

склонить малороссийский народ на польскую сторону. <���Поляки, -

писал Мазепа, - хотят выбрать себе в короли сына Собеского и

начать войну с Россиею. Наш народ глуп и непостоянен; он как раз

прельстится: он не знает польского поведения, не рассудит о своем

упадке и о вечной утрате отчизны, особенно когда будут

производить смуту запорожцы. Пусть великий государь не слишком дает

веру малороссийскому народу, пусть изволит, не отлагая, прислать

в Украину доброе войско из солдат храбрых и обученных, чтоб дер-

542

жать народ малороссийский в послушании и верном подданстве.

Нужно, однако, с нашим народом обращаться человеколюбиво и

ласково, потому что если такой свободолюбивый, но простой народ

озлобить, то уже потом трудно будет суровостью приводить его к

верности. Я, гетман и кавалер, хочу служить верно до конца живота

моего его царскому пресветлому величеству, как обещал перед

святым Евангелием, и непрестанно пекусь о содержании Украины без

поколебания, но имею о том сердечную печаль, что поляки, как есть

неистовые, неправдивые и злостные люди, меня, гетмана, во весь

свет поносят, а паче всего пред царрким престолом злословят и

нарекают на меня неудобоносимые дела>. В то же время гетман

взводил подозрение в измене на стародубского полковника

Миклашевского, в том, будто он вел тайные сношения с литовским паном

Коцелом и последний сообщал Миклашевскому, что если у поляков

состоится мир со шведами, то поляки приблизятся к границам

Московской державы и заставят царя уступить Польше Украину; тогда

украинская вольность будет такова же, какова польская и

литовская: сколько сенаторов из Короны и Литвы, столько же будет и из

Украины, и все козаки вольностью и шляхетским достоинством

одарены будут. Миклашевский, преданный войсковому суду, отрицал, чтобы слышал подобные внушения, но за самовольные сношения с

Коцелом без ведома гетмана был отставлен от полковничьего уряда, однако вскоре обратно получил его, примирившись с гетманом.

Трудно решить, в какой степени был виноват Миклашевский,: но

надобно принимать во внимание то, что малороссийских старшин

соблазняла не совсем еще забытая, хотя и неудавшаяся попытка

Выговского образовать из Украины автономное политическое тело

под единою федеративною властью с Польшею. Гетман Мазепа в

душе более чем все старшины сочувствовал этой мысли, но по

обстоятельствам не находил еще современным и удобным для своих

выгод -показывать такое сочувствие, а потому и выдал

Миклашевского.

Но с Миклашевским гетман мог помириться, а с Палеем ни за

что, потому что Палей был в народе руководителем совершенно

иного стремления, такого, при котором не было места какому бы то ни

было соединению с Польшею. Мазепа в конце марта 1704 года

писал Головину, что необходимо выманить Палея из Белой Церкви и, заковавши, отправить в Батурин, иначе малороссийскому краю

угрожает большое зло и поляки чрез Палея найдут себе опору в

малороссийском народе для исполнения своих злых замыслов.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Участие малороссиян в Северной войне в ее первые

годы. - Дьяк Борис Михайлов у гетмана. - Советы

Мазепы. - Первые посылки Козаков в Ливонию и Инг-

рию. - Участие Козаков в Эрестферской битве. -

Успехи шведского короля в Польше. - Взятие Быхова

козаками. - Милости царя к гетману. - Волнения в

Запорожье. - Поход гетмана на правую сторону

Днепра. - Мирович и Апостол с козаками в Польше. - Дело

с Палеем. - Арестование Палея. - Возвращение

Мазепы с войском назад. - Судьба отправленных в Польшу

козацких отрядов. - Ссылка Палея в Сибирь.

11 ноября 1699 года в селе Преображенском под Москвою

происходили чрез полномочных первые тайные переговоры между

царем и королем польским против Швеции. Настроенный ливонским

изменником шведского короля Паткулем, король Август затевал

отнять у Швеции Ливонию, некогда принадлежавшую польской Речи

Посполитой и уступленную Швеции по Оливскому договору. Август

обязывался стараться склонить к этой войне чины Речи

Посполитой, а сам Петр обещал давать ему вспоможение войском.

Военные действия открылись в 1700 году польским королем

в Ливонии. Тогда от царя дан был указ малороссийскому гетману

послать в Ливонию Козаков в помощь польскому королю. Гетман

собрал отряд из охотников и назначил над ним наказным

гетманом полтавского полковника Искру. Едва только снаряжена была

эта посылка, как является новый царский указ - идти гетману

самому с 10 000 Козаков. Не успел гетман выступить, как в

августе пришел новый указ - не ходить вовсе. Когда по этому

указу гетман распустил собиравшееся войско на домашние

работы, вдруг приходит иной указ: отправить наскоро 12000 Козаков.

<���Мне бы, — написал тогда гетман Головину, -

хотелось самому

лично служить великому государю и туда нести свою голову, где

его величество обретается: тогда и войско при гетмане было бы

стройнее и в случаях военных козаки показали бы более отваги; но пусть будет так, как творит премудрая и превысокорассмот-

544

рительная монаршая воля. Где его царскому величеству угодно

будет меня держать, там нехай1 и буду>.

Над посланным отрядом наказным назначен был племянник

Мазепы Обидовский (сын сестры его от первого ее брака): в отряде

было по 4000 нежинцев и черниговцев, по 1000 киевцев и ста-

родубчан и четыре охотных полка. Прибывши во Псков, Обидовский с частью своих Козаков поспешил к Нарве, где должна была