Владимир Белоусов - Кто убил Влада Листьева?...

Уже не вернешь жизнь и не хочется верить, что его уже нет. Я вспоминаю… действительно, это очень живой человек, легкий человек и в то же время интересный, содержательный. Я не удивился, когда он, меняя свое амплуа, вдруг появился в роли организатора нашего Общественного телевидения. Это все было нормально, естественно.

Поэтому, первое для чего мы все собрались — это, чтобы разделить горе и сказать всем — родным и близким, и самим — слова, которые бы и утешали, но и зародили бы какую-то надежду.

А теперь я включаюсь в разговор.

Вы извините, Людмила, я вас не знаю, хотя, знаю очень хорошо все ваши роли, которые вы сыграли, и даже то, что написали — прочитал, и мы даже земляки с вами, Людмила Марковна. У меня такой же вопрос — хоть, мы из разных сфер нашего общества — но что же происходит и что делать? — это вопрос, на который уже надо начинать отвечать.

Я не думаю, что нам надо оказаться сейчас в состоянии паники. Я не думаю, что нам нужно сейчас сказать: вот все мы попробовали уже за десять лет этой демократки на разных ее этапах и давайте с ней прощаться — это была бы самая большая ошибка и это было изменой тому, чему служил Влад Листьев, который еще тогда, в начале перестройки, когда мы ее разворачивали, искали пути, зазвучал его очень неудобный, верный голос. Может быть нам иногда казалось: ну уж это куда хватили! Но это были молодые люди, которые пошли за перестройкой и, как я уже услышал сегодня, они поняли свою ответственность. Так вот, это было бы изменой и этим ребятам, и всем тем, кто поставил ставку на то, чтобы через демократию и свободу, выходя из несвободы, прийти к той стране, о которой мы, действительно, Людмила Марковна, мечтали. Мы мечтали.

И потом попытались, когда нам это удавалось — кто как мог, в какой роли — делать все для этого, чтобы так было, чтобы та страна пришла.

И я не думаю, что мы должны отказываться от демократии: ведь сегодня у нас о демократии можно только в известном смысле говорить. Вообще-то мы с демократией уже и так довольно распрощались, и гласностью, и с представительской властью. Ведь сейчас это и есть — авторитарная власть и это все происходит в условиях этой могучей сильной власти, опирающейся на Конституцию. И поэтому давай не будем из сегодняшней трагедии, из сегодняшней драмы делать такие выводы. Нужно, чтобы была демократия, чтобы она касалась всех: и меня, и Президента, всех нас. Все остальное — безвластие, беспредел.

А я, знаете, слушаю сегодня министра Ковалева и он говорит: «Надо взять, выделить некую совокупность — журналистов часть, бизнесменов — и представить к ним охрану, то есть взять их под охрану». Или под контроль? — я задаю вопрос. Нам нужен правовой порядок и не для какой-то совокупности. И еще, тут же он добавил: «Не надо останавливаться перед чрезвычайными мерами». А я всегда говорю: не надо останавливаться перед применением законных мер. Законы… Это я чувствовал, что они не работают. Вот вы вспомнили Александра Меня — так ведь и осталось все. Не раскрыто преступление одно, другое, третье… Законы не действуют, прокуратура не действует, суды не действуют — вот что нам нужно.

Сергей Доренко:

— Надо действовать. Спасибо, Михаил Сергеевич…

Речь Михаила Горбачева тут же напомнила всем такие недавние времена последних съездов коммунистической партии Советского Союза. Вроде и по существу говорил он, но настолько многословно и затянуто, что многих, кто собрался помянуть Владислава Листьева, это выводило из себя.

Все, кто сидел перед экранами телевизоров, видели как недовольно поморщился Александр Абдулов, застывшие лица других присутствующих в зале.

Действие снова переносится в студию, где снимался «Час пик».

Евгений Киселев:

— Вот я смотрю уже давно хочет сказать что-то Артем Боровик.

Артем Боровик берет протянутый ему микрофон:

— Я хочу сказать, что странное впечатление производит, наверное, на людей наш сегодняшний разговор. Мне ситуация напоминает вот что: как будто нас всех, кто сегодня собрался, выстроили в шеренгу в маленьком дворике — сзади стена, впереди стоит рота киллеров. Рота киллеров стреляет: позавчера упал Холодов, вчера упал Влад Листьев… А мы тут выходим один за другим из шеренги и говорим: какой был Влад, что это был за человек, выясняем земляки Михаил Сергеевич и Людмила Марковна или нет — это какая-то поразительная сюрреалистическая ситуация. Я не знаю, кто упадет завтра из нас или послезавтра — а мы здесь сидим и выясняем, что это были за люди, которые упали до нас позавчера или вчера. Я вижу однозначно впереди себя нас, стоящую роту киллеров, за ней мафия, за ней власть, срощенная с этой мафией, которая обещает нам разобраться, прекратить этот беспредел криминальный, но она не способна этого сделать, потому что она уже срослась с этой мафией. Нам нужно что-то сделать срочно, чтобы разогнать эту шеренгу киллеров впереди или разрушить эту стену, которая стоит сзади. Это просто поразительно о чем мы говорим в этой ситуации.

Президент сегодня приехал, пообещал разобраться: как бы опять покаялся. Но, извините, я не верю ему больше после всех этих ситуаций. После того как убили троих ребят в августе 91-го года он сказал: «Простите, я не уберег вас!» Но сколько таких слов было сказано с тех пор, сколько людей было убито после того. В Чечне нам показали, что можно убивать просто целыми селениями. Тут жизнь одного Влада Листьева, по сравнению с тем, что творила власть всего месяц назад…

Я не знаю, что делать. Я думаю, в конечном итоге, ответственность за все это несет Президент.

Горбачев Михаил Сергеевич, я над вами не смеялся, когда говорил, что вы так долго выясняли с Людмилой Марковной земляки вы или нет. При вас не стреляли и не убивали — вы нас снимали с работы, но не было этого беспредела.

Я хочу, чтобы мы сегодня направили наш разговор в это русло — в прямой разговор с Президентом. Я знаю, что нас, наверняка, сейчас смотрит человек убивший вчера Влада, человек, который заплатил этому человеку за убийство, я думаю сидит политик, которому это выгодно, потому что это убийство, я думаю сидит политик, которому это выгодно, потому что это убийство однозначно выгодно этой власти, потому что тут уже говорилось, какие шаги дальше можно предпринять. И я хотел бы, чтобы нас сейчас слышал Президент и давайте обращаться к нему: он отвечает за то, что происходит в стране.

Евгений Киселев:

— Я бы хотел немного не согласиться с тем, что сказал сейчас Артем, потому что на самом деле и Михаил Сергеевич несет ответственность — отчасти несет ответственность — за то, что сегодня перестали удивляться тому, что льется кровь, удивляться тому, что погибают люди, свыклись с тем, что жизнь человеческая не стоит и понюшки.