Виктор Полищук - Горькая правда. Преступность ОУН-УПА (исповедь украинца)

А здесь стоял передо мной новый их прокурор и немилосердно рубил им головы, пока еще языком. Я попробовал высказаться, спросить кое-что, узнать, в чем именно дело, но мой знакомый не дал мне высказаться. Он уже не сидел, а стоял, как грозный трибун, из его широких уст сыпались новые обвинения общего значения, утыканные эпитетами, которых я в жизни никогда не слышал! Он, очевидно, уже знал, что я говорил с Хрусталем, посещал его, поэтому и заключительную часть своего выступления посвятил последнему. Этот Хрусталь, мол, это самый большой объект его злобы, это собственно рассадник всякого зла, оппортунист, а не националист, это клерикализм, угодовец, филистер, ундист, наживатель, беспозвоночник, он в костел ходит, архитектом выбран — а это все большие и тяжелые преступления, за которые его не обойдет карающая рука революции.

В конечном итоге я все-таки его перебил. — Простите, друг, — говорю, — а в чем же собственно, конкретная его вина? При чем тут беспозвоночность, наживность, при чем УНДО, польский костел. Я не вижу здесь никакого преступления.

Мой друг измерил меня пренебрежительно своими большими серыми глазами и повторил свое выступление с еще большей досадой…

Андрей Л., националист чистой воды и волюнтаристической марки, антиклерикал, антицерковник и всякий другой "анты" (теперь набожный демократ в США) покраснел и, несмотря на то, что мы давние знакомые друзья, что меня в "преступлениях" во вред Украине подозревать нет необходимости, этот Андрей, приняв авторитетную и официальную позу, изрек: — Если вы дальше будете говорить с Хрусталем и вообще потакать этому мусору, ждет вас то же самое: в тюрьме бойкот, а в первые минуты вашей свободы — расстрел! [128] Ю. Федорив: "Вронки", Торонто, стр. 60–67.

Этот текст считаю ценной моей находкой. Он образно характеризует самое боевое крыло украинских националистов, как "рыцарей абсурда", не донкихотского, а преступного покроя. Указание на то, что Андрей Л. живет в США, как набожный демократ, исходит от о. Ю. Федорива, также его подчеркивание в тексте.

Националисты типа Зенона Коссака, Андрея Л. (такими также были Степан Бандера, Ярослав Стецько, Николай Лебедь) готовы были перестрелять всех — не только чужих, но и своих. Это они и им подобные пошли сами и послали подобных себе в роли эмиссаров на Волынь в 1941–1942 годах. Это они пользовались описанными здесь методами. Это они затерроризировали спокойных крестьян Волыни и Полесья. Это они подстрекнули зачастую даже неграмотную молодежь Западной Украины к мордованию поляков во имя Украины. Это прежде всего на их совести кровь десятков тысяч невинных и беззащитных жертв — поляков, украинцев. Это должны понять исследователи мордований в Западной Украине времен II мировой войны. Об этом терроре украинцев, подстрекательстве к мордованиям поляков должны написать или же рассказать, кому следует, те, которые были свидетелями тех страшных событий. И помним: они, те, кто более всего виновен в преступлениях, еще и сегодня живут на Западе, представляя из себя "набожных демократов". Это они сегодня хлынули на Украину, где возрождают ОУН под вывеской КУН — Конгресса Украинских Националистов, других организационных структур, как УНА, УНСО и тому подобное.

Зенон Коссак, это тот из первого выводка украинских националистов, который, вместе с Романом Шухевичем (в последствии командиром "Нахтигаля", а затем главным командиром УПА Тарасом Чупринкой), вместе с Владимиром Янивым (впоследствии ректором Украинского свободного университета в Мюнхене), вместе со Степаном Бандерой, Степаном Ленковским, Ярославом Карпинцом, Дмитрием Грицаем (Перебейносом) вскоре после I мировой войны организовал в Галичине националистическую Организацию высших классов украинских гимназий. Националисты типу Зенона Коссака и Андрея Л. составляли ядро "боевой" ОУН, то есть той, из которой возникла ОУН-б — Степана Бандеры.

Но это еще не все о них. Пусть им даст свидетельство украинский священник, доктор философии, сам когда-то причастный к национализму (потому что отбывал наказание не за криминальное преступление во Вронках, принадлежал к группе украинских политзаключенных) — отец Юрий Федорив:

Дмитрий Мирон очень отличался от моего друга Андрея Л. Он, прежде всего, учтивый и спокойный. На вид производил впечатление интеллигентного человека, а по разговору — вполне деловой. Без каких-либо вступлений Мирон предложил мне подключиться к работе политгруппы… Я радостно на эту работу под проводом проводника 3. Коссака согласился. Переходя к речи, Мирон сказал, что я буду вести идеологический участок для "малых". Идеологический участок — не был на мой вкус. Я же в идеологи никогда специально не записывался. Правда, попадал в руки временами какой-то "Сурма", иногда и тяжелая для восприятия "Перестройка нации", временами какой-то очень кованый реферат и тому подобное, но признаюсь, какой-то пассии такая лектура во мне не вызывала. Поэтому деятельность идеологического апостола казалась мне немного смешной. Все же я ее принял. Я хотел иметь "узаконенный" доступ к таким "малым", к искренним, полным посвящения молодым ребятам, прежде всего, желал вести с ними разговор как человек, поддерживать их дух, и, насколько это будет возможно, устранять из их ментальности и души тот ил, который как ржавчина железо изо дня в день разъедал их мозг, заставлял продуцировать только желчь, культ ненависти, злобы, негации. Я знал, что можно быть патриотом не с помощью ненависти и возражения, уничтожения ради уничтожения, не за счет ослепления всех мозговых клеток, за исключением одной — слепого повиновения; но можно быть полезным для общества и его борьбы за естественные и Божьи права через позитивные стоимости человеческой души. И поэтому не было у меня угрызения совести, когда я моему политическому начальству послушно доложил, что принимаю поручения и сразу же стану учить "малых", то есть сельских ребят…

Мирон… поспешил мне дать тетрадь, исписанную мелким письмом. Я должен был ее проштудировать, а затем эту "доктрину" объяснить и привить "малым"… О бойкотируемых ничего не вспоминал, а когда я попытался этот вопрос затронуть, Мирон перебил меня словами: поживу, мол, здесь подольше, и увижу. Эти люди заслуживают бойкот, и не только бойкот, но и высшую меру наказания…

Так я начал изучать идеологическую тетрадь. Тетрадь была написана мелким письмом, с максимальной экономией места, в общем, каких-то 30 страниц. На титульной карточке было четко указано: Идеология Украинского Национализма… Конечно, по прошествии двадцати пяти лет я уже не могу детально воспроизвести себе мысли этой "идеологической материи"… Вспоминаю лишь, что много места было отведено трактату о "воле и движении" и не больше ли всего о героизме… Нужно было отрекаться от всего, от отца и матери, Бога и совести, закона и этики, любви к ближнему и личных человеческих чувств. Во имя одного: Добудешь… или погибнешь [129] Там же, стр. 70–73. .