Василий Песков - Окно в природу-2004

Между тем надо тушить костерок и топать к шоссе. О направленьи к нему говорят идущие на посадку во «Внуково» самолёты с огоньками на крыльях.

Минувший день выдался, как говорит мой спутник, «подарочный». Облака поднялись, и между ними проглянула редкая в дни чернотропа голубизна неба... А когда мы вышли к тропе вдоль опушки, солнце, скатившись за горизонт, оставило после себя ошеломляюще яркий и долго немеркнувший красного цвета закат. Стволы лип, старая водокачка вблизи поселка, крупные яблоки в крайнем саду, висевшие на облетевших ветках, как украшенье на ёлках, были словно бы нарисованы тушью на ярко-малиновом зареве. Мы присели на поваленном ветром дереве и минут десять сидели молча, наблюдая небесный пожар поздней осени. А потом нырнули в чернильную темноту леса и шли к шоссе, освещая тропу фонариком.

Анатолий Яковлевич Митронькин и Николай Николаевич Акишин у речки Большой Чембар

«Река раскинулась. Течет, грустит лениво/ И моет берега./ Над скудной глиной желтого обрыва/ В степи грустят стога». Узнаёте поэтическую музыку Блока? Это стихи о Куликовом поле, о речке Непрядве, на которой 624 лета назад произошла знаменитая битва. Об этом сражении остались записи летописцев, но часто бывает так, что лишь какая-нибудь река, «моющая берега», обнажает кости, оружие либо остатки жилья.

Жизнь издревле жалась к воде - к рекам, озерам. За миллионы лет до появления на Земле человека к воде собирались невиданные ныне звери. Позже селились у воды люди - реки были главными путями движения их по обжитым пространствам. На реках происходили сраженья. Их было так много, что не обо всех знают даже историки. Но кое-что можем вспомнить мы без труда. Битва на Калке, предшествовавшая появлению с востока жестоких воителей, осада ими Старой Рязани на Оке; битвы на Дону и Непрядве, на Неве, на Марне, на Волге и на Днепре в 41-м и позже на той же реке в 43-м.

С поверхности Земли время сметает следы событий. Но кое-что остается в земле, погребается под заносами. И вдруг какая-нибудь река дарит нам вещественные доказательства событий, шумевших на её берегах. Археологи и палеонтологи назовут множество таких находок. О некоторых давних, не очень давних и случившихся даже «только что», мы сегодня расскажем.

На реке Вятке в Кировской области есть городок Котельнич. Я помню его деревянным, как бы причалившим к берегу Вятки. Есть у Котельнича своя история, свои черепки и мамонтовы кости в музее. Но в последние десять лет слово «Котельнич» стало мелькать в газетах, научных докладах, в экспозициях музеев, и не только у нас - во всем мире. Дело дошло до того, что город на глазах становится Меккой палеонтологов.

Река обнажила вблизи Котельнича древнейшее и самое богатое на Земле кладбище динозавров, обитавших 220 миллионов лет назад. Эту гигантскую толщу времени осознать человеку, неискушенному в представлении о сроках жизни, трудновато. Не вполне ясно, почему динозавры умирали по берегам Вятки так кучно. Полагают, что паслись они в пойме стадами и в годы подъема воды тонули в разжиженной глине, и часть их река уносила, разбросав на расстоянии в двадцать пять километров. Находок тут оказалось так много и так хорошо они сохранились, что изучать «завров» Котельнича приезжают специалисты Австралии, Канады, США и, конечно, палеонтологи из Москвы.

Еще событие. Те, кто бывал в Центральном историческом музее, помнят впечатляющий экспонат - в стеклянном саркофаге хранится долбленный каменными орудиями из ствола огромного дуба чёлн, пролежавший в речных наносах 4000 лет. Находка исключительная для изделий из дерева. В отличие от костей и черепков в земле дерево сохраняется плохо. В данном случае «консервантом» была влажность земли и то, что чёлн сработан из дуба, хорошо в воде сохраняющегося.

И все же четыре тысячи лет! Когда челн в размытом берегу Дона у села Щучье был обнаружен, сразу же стало ясно, что ветер и солнце высушат древесину, ставшую мягкой, как губка, превратят её в прах. Чёлн очищали от грунта совочками и метелочками, почти непрерывно поливали и укрывали от солнца мокрой травой. Потом в специально сколоченном ящике на барже находку по Дону доставили в Лиски и отсюда по железной дороге в Москву. В главном историческом музее страны реставраторы, затратив много усилий и пластических материалов, сохранивших изначальную форму находки, подготовили чёлн к экспозиции. Было это в 1954 году, то есть ровно пятьдесят лет назад. Этот долбленый чёлн - не единственный. Чуть позже в тех же местах найден был более легкий челнок, человека на три-четыре, тоже долбленный каменным инструментом из дуба. А еще раньше, в 1911 году, всё в тех же местах на Дону в размывах берега был обнаружен чёлн длиной одиннадцать метров. Находка утрачена. Ценность её была просто упущена из виду - чёлн местные мужики распилили на три части, и они служили кормушками для скота вплоть до войны 40-х годов.

Я много раз стоял возле знаменитого экспоната в московском музее, пытаясь вообразить работу над ним людей, одетых в звериные шкуры. А минувшим летом, находясь в Воронеже, съездил в Щучье - глянуть на место донской находки.

Всего один свидетель остался от послевоенной поры - учитель и краевед Павел Трофимович Пивоваров. Но люди, увы, менее долговечны, чем лодки из дуба. После инсульта Павел Трофимович потерял речь. Он понял, однако, чем интересуется гость из Москвы, попытался, отчаянно жестикулируя, что-то сказать, но махнул рукой и заплакал. Жена объяснила Трофимычу, что сбегает за Колькой Мирошниковым - он покажет то место.

Николай Иванович Мирошников немедленно бросил какое-то дело, и мы направились к Дону. По дороге он мне сказал: «Я желание ваше хорошо понимаю. Сам, служа в армии в Подмосковье, попал в Исторический музей и чуть не упал от волненья, прочитав табличку на древней лодке. Она была с Дона, и я знал, как её откапывали». К нам из любопытства присоединился местный пастух с сынишкой, ведший куда-то белую лошадь.

Обрыв Дона у села Щучье

И вот он, Дон. Пастух с сыном - на берегу, а мы с Николаем в лодке подплываем к тому самому месту, где после половодья 1954 года обнажился в обрыве нос челна. Увидел его бакенщик Николай Семенович Горбачев. Но выясняется: за пятьдесят лет река смыла метров восемь берега, хранившего древнюю лодку. Легко представить, как часто за тысячи лет Дон менял русло - уходил и снова подвигался к невидимой древности.

Тиха была сейчас донская вода. Мы покрутились у обрыва на лодке, потом сидели на берегу, наблюдая «лещевое место». «Бакенщик ставил тут закидушки. Ну и увидел...»