Владимир Корнилов - Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта

По мере разворачивания боевых действий с немцами власти ДКР 29 марта приняли решение о полной реквизиции автомобилей — как грузовых, так и частных, как граждан России, так и иностранцев (по состоянию на 1915 г. в Харькове насчитывалось до 300 легковых автомобилей). Прием реквизированных машин должен был осуществляться на ул. Мироносицкой, 8. Вряд ли эту акцию удалось осуществить в полном масштабе, поскольку до оккупации Харькова немцами оставалась всего неделя [555] Плотичер, стр. 20; Донецкий пролетарий, 31 марта 1918 г. .

Жалоба К. Ворошилова на харьковских спекулянтов билетами

Поразительно, как в этих условиях вообще продолжал — пусть и с колоссальными перебоями — ходить пассажирский железнодорожный транспорт, о чем свидетельствуют многочисленные мемуары будущих активистов Белого движения, ехавших с севера на Дон через Харьков. Худо — бедно, но власти ДКР обеспечили работу железных дорог на территории республики. Правда, отмена значительной части пассажирских маршрутов привела к дефициту билетов, чем, конечно же, сразу воспользовались спекулянты.

В архивах сохранилась жалоба, написанная лично Климом Ворошиловым на имя наркома по делам управления Донецкой республики по поводу ситуации с билетами на харьковском вокзале. Будущая легенда Красной Армии жаловался, что он со своими коллегами из Луганска не мог приобрести билет домой после посещения им конференции ЮОСНХ — в Луганск из Харькова ходил всего один вагон, и билеты на него были проданы на несколько дней вперед. Не помогла даже записка комиссара труда ДКР Б. Магидова с просьбой оказать содействие. Зато вопрос легко решался перекупщиками билетов или проводниками. Ворошилов в итоге просил Васильченко «принять экстренные и решительные меры для устранения указанных беззаконий и привлечения виновных к ответственности» [556] ЦДАВО. Фонд 1822. Опись 1. Депо 3. Лист 53. . Пожалуй, довольно показательный эпизод не только для периода революционной России.

Экономический коллапс неминуемо влек за собой продовольственный кризис, который охватил Россию еще между двумя революциями — в период, когда крестьяне страны начали активным образом делить «землицу», не дожидаясь ни декретов о земле, ни каких бы то ни было Учредительных собраний. Деникин так описывал эту ситуацию: «Деревня замкнулась в узкий круг своего быта и, поглощенная «черным переделом», совершенно не интересовалась ни войной, ни политикой, ни социальными вопросами, выходящими за пределы ее интересов… Власть препятствовала земельным захватам и стесняла монополией и твердыми ценами сбыт хлеба — и деревня невзлюбила власть. Город перестал давать произведения промышленности и товары — и деревня отгородилась от города, уменьшая и временами прекращая подвоз туда хлеба» [557] Деникин, т. 1, вып. I, стр. 137. .

Так было по всей России, так было и в Донецко-Криворожском регионе. Совет съездов горнопромышленников Юга России еще 29 августа 1917 г. телеграфировал Керенскому о ситуации в Донбассе: «Хлеба нет совершенно» [558] См.: Волобуев, Экономическая политика Временного правительства. . Уже к 1916 г. урожайность зерновых культур в регионе снизилась на 27 % по сравнению с 1913 г. Ситуация усугублялась массовой реквизицией лошадей у крестьян и земельных собственников, которую провело царское правительство после начала Первой мировой войны. В результате чего к 1917 г. больше половины хозяйств Юга не имели тягловой силы [559] Поплавський, Дисертація, стр. 112. . Погромы помещичьих угодий и крупных агрохозяйств приобрели системный характер уже к осени 1917 г., а после провозглашения «Декрета о земле» в октябре этого же года стали чуть ли не обыденным явлением, в том числе в Харьковской и Екатеринославской губерниях.

Очень красочно продовольственная картина Харькова к моменту провозглашения Донецкой республики описана в лаконичном сообщении газеты «Наш Юг» от 28 января 1918 г.: «Хлеба в Харькове осталось очень мало, так что неизвестно, будет ли он сегодня получен всеми хлебопекарнями… Сахар в январе уже весь роздан. За февраль же еще не получен из губернского продовольственного комитета. На харьковских складах осталось всего лишь 400 пудов керосина, который будет распределен по лечебным заведениям» [560] Наш Юг, 28 января 1918 г. .

В тот же день Цукублин на IV съезде докладывал: «Мы вступили в фазу голода. В Харькове паек ¼ фунта хлеба на человека. Надо урезать всех в интересах всех. Но у нас продовольственных властей и реквизиторов, которые отбирают хлеб друг у друга, больше чем хлеба». На этот же минимальный хлебный паек обращал внимание во время своей поездки в Харьков Серафимович: «Поражают большие очереди за хлебом. Становятся с часу, с двенадцати ночи, а получают поздним утром свой четвертьфунтовый паек, да и то не все: не хватает. Это в хлебородной — то губернии! И это страшно характерно для всей жизни Харькова» [561] Стенограмма IV Съезда Советов Донецкого и Криворожского районов; Донецкий пролетарий, 10 марта 1918 г. .

Правительство Донецкой республики с первых же дней своего существования оказалось заваленным письмами с мест, содержавших призывы срочно помочь рабочим Донбасса продовольствием. Так, 19 февраля со станции Ханжонково писали: «Согласно постановления митингового собрания, Продовольственный комитет при рудниках бывш. Франко — Русского общества сим обращается к Вам с просьбой прийти нам на помощь в отношении продовольствия. Запаса муки хватит всего лишь на два дня, то есть 20 и 21 февраля, после чего мы неминуемо должны столкнуться с голодом… Никакими силами, ни воззваниями невозможно поднять дух рабочих, а лишь доставкой им хлеба» [562] ЦДАВО. Фонд 1822. Опись 1. Дело 3. Лист 5. .

28 февраля на конференции ЮОСНХ шахтеры огласили свою резолюцию, которая, в частности, гласила: «Все продовольственные запасы должны быть направлены в первую очередь в Донецкий бассейн для снабжения ими горнорабочих. Бассейн голодает, купить не за что, рабочие бегут, спасаясь от голодной смерти. Только резкое вмешательство Правительства в дело продовольствия может удержать рабочих на местах, иначе промышленность погибла» [563] Донецкий пролетарий, 3 марта 1918 г. .

Трудно сказать, достаточно ли «резко» вмешался в эту ситуацию Совнарком Донецкой республики. К примеру, Поплавский полагает, что действия правительства Артема были в этом отношении вялыми: «Правительство ДКР, членами которого были большей частью представители рабочего класса, несколько прохладно относились к сотрудничеству с крестьянством региона, а должность наркома земледелия республики оставалась вакантной на протяжении всего времени ее существования» [564] Поплавський, Дисертація, стр. 121. . Последнее верно, однако не надо забывать, чем вызвана причина сохранения этой вакансии — Совнарком Артема до последнего момента надеялся привлечь к работе в правительстве левых эсеров, которые в значительной степени влияли на Советы крестьянских депутатов. Тем не менее, говорить о «прохладце» в отношении продовольственного вопроса со стороны руководства ДКР было бы преувеличением.