Олесь Бузина - Докиевская Русь

КОГДА КРЫМ НАЗЫВАЛСЯ ТАВРИДОЙ.Летом 988 года Владимир захватил в Крыму Корсунь — так называли русы византийский Херсонес. Херсонес находился на месте современного Севастополя. Там до сих пор можно увидеть его развалины на берегу Карантинной бухты. Да и Крым еще назывался не Крымом, а Тавридой и Газарией (память о том, что некоторое время им владели хазары), никаких татар там еще не было. И даже половцы туда еще не пришли. Овладение Херсонесом дало Владимиру контроль над Черным морем — отсюда, из самого южного порта полуострова, разбойничьи ладьи руссов можно было рассылать от Синопа до Константинополя. И Константинополь сдался: темноволосая красавица Анна с удивленно приподнятой бровью (так изображена она даже на фреске в Софийском соборе) отправилась в далекий Киев, чтобы возлечь подле ненасытного варварского князя, через женское тело причастившегося к вере Христа.

Христианским именем Владимира стало греческое Василий — в переводе «владыка». Священники, не мудрствуя лукаво, просто перевели его языческое славянское прозвище. Тем более, что старшего брата Анны, вошедшего в историю под прозвищем Болгаробойца, звали точно так же.

Десятинная церковь. Главное детище Владимира

Владимир успел невероятно много. Как ни один правитель Руси до него. Но в летописи с 997 года по 1014-й зияет пропуск. Получается, князь ничего не делал все последние семнадцать лет своего правления? Нет! Просто дела его были мирные. Он строил. И не только оборонительные валы и Десятинную церковь, но, по-видимому, и Софийский собор, который напрасно приписывают его сыну Ярославу. Деяния Владимира Святого были столь велики, что вызвали у того же Ярослава настоящий комплекс неполноценности. Кое-что из папиных свершений Мудрому даже пришлось «переписать» на себя — примазаться к чужой славе.

Мозаика Богородицы в Софии Киевской. Скорее всего, создана при отце Ярослава Мудрого — Владимире Святом. Сын «переписал» на себя

Два года назад по заказу одного из украинских телеканалов мы снимали цикл документальных фильмов «Следами пращуров». Очередная серия называлась «Мифическая библиотека Ярослава Мудрого». Летним солнечным днем наша троица зашла под прохладные своды старого собора и провела в нем почти целый день. Мы снимали мозаики, фрески, поднимались в башни и записывали интервью с двумя удивительными исследователями, работавшими тогда в заповеднике «София Киевская» — доктором исторических наук Надеждой Никитенко и ее коллегой — Вячеславом Корниенко.

Оба они выдвинули смелую гипотезу, что Софийский собор не был детищем Ярослава Мудрого. В лучшем случае этот князь только завершил его. А основное строительство проходило при отце Ярослава — Владимире Крестителе и старшем брате — Святополке Окаянном.

Вячеслав Корниенко подвел меня к стене и обратил внимание на одно из граффити — надпись была оставлена чьей-то рукой в 1019 году, а Софию, по официальной версии, Ярослав заложил в 1037-м. Как мог появиться этот текст на стене за восемнадцать лет до начала возведения храма?

Надежда Никитенко указала на еще одну странность. В башне Софии Киевской имеется фреска, изображающая несколько сцен из жизни Константинополя — в том числе императора Василия Болгаробойцы на ипподроме в окружении свиты и своей сестры Анны, ставшей женой князя Владимира. Ярослав Мудрый был сыном Владимира от полоцкой княжны Рогнеды, с которой его отец разошелся ради брака с этой византийской принцессой.

Общеизвестно, что у Ярослава были плохие отношения с отцом — правя Новгородом, сын даже отказался платить дань Владимиру в последний год его жизни. Так зачем же Ярославу было заказывать художнику портрет женщины, которая стала причиной расставания его матери с мужем? Не логичнее ли предположить, что подлинной заказчицей фрески была сама Анна, вместе с которой в Киев приехали греческие мастера? Тоскуя по пышной столице Византии, Анна и попросила запечатлеть на память несколько картин из жизни города своего детства. Ярослав никогда не был в Константинополе. Его такой сюжет явно не должен был интересовать. Особенно, если учесть, что полжизни он провел в войне с другими сыновьями Владимира за киевский престол.

Макет древнего Киева. Город жил, отбирая две трети дохода Новгорода — 400 кг серебра в год

Мозаики Софии идентичны по манере исполнения остаткам мозаик разрушенной Десятинной церкви — первого каменного христианского храма Руси. Значит, их делали одни и те же люди — в правление Владимира, а не Ярослава.

И главное! Уже построенный собор Святой Софии иностранцы видели в Киеве задолго до того, как город захватил в результате междоусобной войны Ярослав! Немецкий хронист Титмар Мерзебургский упомянул его уже в 1017 году как ДЕЙСТВУЮЩУЮ резиденцию митрополита Руси. Такой собор не построишь за год или два. Князь Владимир умер в 1015-м. Сразу после его смерти началась война сыновей за власть. Значит, построил Софию именно Владимир Креститель! Тут даже сомнений быть не может! Да и митрополит Илларион в «Слове о законе и благодати» называет Ярослава всего лишь завершителем дела отца: «Недоконченное тобою он докончил, как Соломон — предпринятое Давидом: он создал Дом Божий, великий и святой, церковь Премудрости Его»…

В 1017 году Ярослав с новгородцами захватил Киев, и «погорели церкви», пишет «Повесть временных лет»…

Титмар писал, что в 1017 году София горела. Значит, Ярослав только обновил ее, «докончив недоконченное», когда у него появилось для этого время. И так как историю пишут победители, а братья-соперники и отец давно были в могиле, приписал себе целиком создание великого храма. Или, по крайней мере, не спорил со льстивым летописцем, выдвинувшим в порыве верноподданнического чувства эту «версию». Так в «Повести временных лет» и появилась цифра 1037, приуроченная к победе Ярослава над печенегами, — ложная дата начала строительства самого великого собора Древней Руси.

А потом все умерли. И никто не спорил с хрестоматийным утверждением — других дел хватало, а старые времена забылись в суматохе новых темных дел и делишек.