Валерий Шамбаров - День народного единства. Преодоление смуты

Коснемся и культурных достижений Европы. Хороший профессиональный театр существовал только в Испании и Англии. Итальянские труппы комедии дель арте (комедии «масок»), были еще чисто балаганными, кочуя по ярмаркам. При дворах итальянских вельмож уже возник балет, но нынешнему он не соответствовал. «Актриса» и «куртизанка» были синонимами, основной их заработок шел после представлений. А на представлениях главным было не искусство, а эротизм. Разные па придумывались только для того, чтобы танцовщицы искусно приоткрывали свои прелести, возбуждая зрителей.

Во Франции итальянский балет внедрили Екатерина и Мария Медичи. И тут он преобразился. Вместо актрис участницами стали дамы высшего света. Конечно, с такими балеринами говорить об искусстве было бы смешно, но балет считался «пристойной» возможностью показать себя полуобнаженными, посверкать в газовой драпировке открытыми ногами и грудями. Поэтому сюжеты выбирались соответствующие, чтобы на сцене были нимфы, сатиры, античные божества. Так, в балете «Цирцея» участвовали королева Франции и 6 принцесс крови, и обошелся он казне в 1,2 млн. ливров (с единственным показом!). Что касается живописи, то она, по социальному заказу, четко делилась на два направления. Парадные портреты и те же нагие тела. И во Франции это тоже стало возможностью «себя показать» — в натуральном виде позировали сама Мария Медичи, придворные дамы, фаворитки. И лишь в аскетичной Голландии стали развиваться другие жанры живописи — «непристойности» вывешивать не полагалось, а отставать от соседей богачам не хотелось.

Европейские обычаи очень отличались от того, что нам привычно. Ели, в том числе за королевским столом, руками. Первые вилки появились в Италии в конце XVI в., но даже в соседней Франции они внедрились только в 1700-х гг. (в отличие от России, где в боярских домах вилками уже пользовались — они обнаружены при раскопках, их можно увидеть в музеях, например в палатах Романовых в Зарядье). Спали на Западе тоже иначе. Тогдашние кровати были огромных размеров. И если в гостинице 5–6 незнакомых путников укладывались в одну постель, это было нормально. В больших общих кроватях спали по несколько братьев и сестер или дворян, снимающих вместе квартиру. А слуги и подмастерья ночевали на кухнях, вповалку. Женщины, с одной стороны, пользовались большой свободой. Но даже во Франции существовала формула: «Вы моя жена, и я вам приказываю». Реймер фон Цветтен рекомендовал мужьям «взять дубинку и вытянуть жену по спине, да посильнее, изо всей силы, чтобы она чувствовала своего господина и не злилась». Книга «О злых женщинах» учила, что «осел, женщина и орех нуждаются в ударах». Любовниц осыпали подарками, но могли подарить другому или перепродать, как вещь. А на простолюдинок нормы галантности вообще не распространялись. Их мог излупить и муж, и хозяин, и кавалер.

Впрочем, читатель может напомнить, что на Западе уже существовала система образования. Да, университеты возникали давно, их европейцы переняли у арабов, еще раньше создавших систему медресе. Но мы часто попадаем под гипноз самого названия «университет», забывая, что с нынешними учебными заведениями они имели очень мало общего. Стоит лишь вспомнить, кого в них готовили и чему учили? Учили латыни, языку католического богослужения, которая в раздробленной Европе стала и международным языком. Учили богословию, юриспруденции и (не везде) медицине. Все. Естественных наук в университетах не было. Проходили, правда, физику. Но она (наука о устройстве природы) считалась гуманитарной, и зубрили ее по Аристотелю.

В результате богословские факультеты плодили схоластов, выучившихся для доказательства собственной учености и получения церковных должностей составлять никому не нужные комментарии к более ранним трудам, а также вести бесконечную католическо-протестантскую полемику, опровергая оппонентов логическими построениями. А юридические факультеты плодили паразитов-«крючков». Ну а об уровне европейской медицины судите сами. Общепризнанными средствами от разных болезней считались кровопускания и очищение кишечника. Даже от холеры лечили слабительным! Когда Генриху II копьем выбили глаз и ранили мозг, ему стали делать кровопускания и давать микстуру из ревеня. У Франциска II нагноился абсцесс за ухом — его стали пичкать слабительным и остановили истечение гноя, вызвав воспаление с летальным исходом. Слабительными и кровопусканиями уморили королеву Марго при воспалении легких. Людовик XIII с детства страдал катаром желудка — кровопусканиями ему обеспечили малокровие. А Ришелье при геморрое (!) мучили ежедневными клизмами. А ведь их-то лечили лучшие врачи!

Более совершенные учебные заведения начали появляться лишь на рубеже XVI–XVII вв. в рамках Контрреформации — школы иезуитов, ораторианцев, урсулинок (для женщин). Там преподавалась уже и математика. Но изучали ее сугубо по Евклиду, другой математики Европа еще не знала. И в любом случае учение оставалось уделом отнюдь не большинства населения. По оценкам современных французских исследователей (Р. Кнехт, П. Губер), в их стране была грамотна ⅓ мужчин, женщин — гораздо меньше. В протестантских странах грамотность росла намного быстрее в связи с возможностью читать Библию на родных языках.

Уровень европейской науки очень отличался от того, что мы понимаем под этим термином. Так, видный немецкий ученый, создатель Готторпского глобуса Олеарий, посетивший Россию, на полном серьезе писал в своей книге, что на Дону растет тыква под названием «баранец», которая ест траву, обрастает меховой шкуркой, используемой для одежды, и эту тыкву жрут только волки. Может, подшутили над ним, может, какую-то русскую загадку воспринял буквально. Но за ним известия про «баранец» внесли в научные труды Скалигер и другие светила. А британский ученый лорд Браун в 1646 г. обосновывал происхождение пигмеев — мол, это нечто среднее между духами и людьми.

Среди «наук» процветали магия, алхимия, астрология. Без гороскопов европейцы не женились, не крестили детей, даже пираты не отправлялись в плавание. Огромным спросом в XVII в. пользовались труды демонологов — в это время выходят «Демономания» Бодена, «О злобе сатаны и злых духов» аббата Крепэ, «Рассуждение о знаках у колдунов и о подлинной одержимости» Дельрио, «научные» работы на ту же тему Лелуайе, Фонтена, Гулара, Вира, Гейстербаха и др. Во Франции кардинал де Берюй издал трактат, где подсчитывал и обосновывал число воплощений нечистого. А в книге Жильбера Восского, опубликованной в 1625 г., даже приводились факсимиле договоров с нечистым.

Настоящей наукой занимались разве что энтузиасты-одиночки. И вовсе не случайно преимущественное развитие получила астрономия — она всего лишь стала «побочным продуктом» астрологии. (Кеплер был астрологом у Валленштайна, Тихо Браге — у Христиана IV.) Но энтузиастам, отважившимся на какие-то самостоятельные исследования, приходилось ох как трудно! О какой уж тут «европейской науке» в первой половине XVII в. можно серьезно говорить, если в 1600 г. в Риме сожгли Джордано Бруно? Да и протестанты в данном плане были не лучше католиков. Основоположника теории кровообращения Мигеля Сервета сожгли в Женеве, и Кальвин лично с радостью любовался его костром. Везалия за труд «О строении человеческого тела» уморили голодом в тюрьме. Книга Коперника «Об обращении небесных тел» в 1616 г. была запрещена Ватиканом (запрет сняли лишь в 1822 г.). У Кеплера 7 лет держали в тюрьме мать и угрожали казнить, если скрывающийся сын не сдастся и не отречется от своих теорий. В 1633 г. принудили к отречению Галилея, но и после этого он был объявлен узником инквизиции с запретом что-либо писать и с кем-либо встречаться без надзора.