Литературная Газета - Литературная Газета 6552 ( № 18-19 2016)

Для меня Булгаков – один из любимейших писателей. «Дни Турбиных» и своим уютом, и своей мелодией даже ближе мне, чем его драматургия и роман «Мастер и Маргарита». Судьба писателя мистична, включая финал его жизни. Речь идёт о его пьесе «Батум», которая изначально называлась «Пастырь», где он обыгрывает новозаветный сюжет и показывает вождя народов как Спасителя, собирающего вокруг себя учеников… Известно, что эта вещь уже была принята к постановке, и Булгаков выехал в Батум из Москвы на поезде, окрылённый и счастливый. Но случилось то, что он сам напророчил в одном из своих рассказов, – пьесу зарубили. И с этой минуты Булгаков начал умирать…

Булгаков – одновременно и мистический, и реалистический писатель, вся жизнь его пронизана таинственностью. Но важнейшее в его произведениях – это очарование русского языка, присутствие лада, несмотря на весь мрак и фантасмагорию реальности. Любопытно, что в самых фантасмагорических сюжетах он остается настоящим, «белой кости» реалистом. Аристократизм Булгакова очаровывает с первой фразы. Интересно воспоминание одного из его современников, заметившего, что Булгаков не любил «колебать мировые струны». И это, пожалуй, очень точно сказано. Он жил в ладу с миром, и не его вина, что мир ломался и корёжился. Михаил Афанасьевич, без сомнения, остаётся важнейшим русским писателем, в котором мы находим чувство семейности, чувство Родины и, конечно, прекрасное русское слово.

Анатолий КОРОЛЁВ:

– В юности, когда я только-только пробовал свои силы в прозе, я, увы, находился в состоянии депрессии Почему? Да потому что увлекался формальной стороной литературы… Ну кому, скажи, говорил я себе, нужны твои поиски? Остынь, глупец. Тебя никто, никогда и нигде не будет печатать! Ты не увидишь ни одной своей книжки и т.д.

И надо же!

Именно тогда мне попала в руки журнальная публикация «Театрального романа», а вскоре «Мастер и Маргарита». Имя Булгакова тогда было на старте известности, я ничего о нём толком не знал. Прочитал и воспрянул духом: вот образец смелости, вот уровень свободы!… Хотя… тут же демон стал нашёптывать на ухо: но это же после смерти автора, при жизни твой Булгаков ни черта не напечатал.

И всё же что-то стронулось с места в душе неофита.

Я стал дерзить пером и до сих пор продолжаю рисковать на бумаге.

Но тут нужна осторожность. Булгаков насвистывал. Булгаков опасно сближал свою судьбу и дьяволиаду. Прописать чертовщину в собственной квартире в доме на Садовом кольце, дать атеисту Михаилу Александровичу Берлиозу свои инициалы – М.А. – и отправить одного двойника головой под трамвай, а другого двойника, Максудова, бросить головой вниз с Цепного моста… всё это на грани самоубийства.

Особенно опасной была попытка Булгакова повлиять на Сталина.

Напомню незнающим, что Сталин увлекся творчеством драматурга; не меньше 15 раз он смотрел спектакль «Дни Турбиных», где белые офицеры ходили по сцене МХАТа в белогвардейских мундирах с погонами и пели «Боже, царя храни…», а в начале второго акта в доме украшали новогоднюю ёлку. А ведь новогодняя ёлка тоже была запрещена в 20-е годы… Короче, узнав о странной тяге вождя, Михаил Афанасьевич написал новую пьесу «Кабала святош» о Мольере и короле Людовике Солнце, где внушал Сталину тайную мысль уничтожить «кабалу святош», разнести в щепки ферулу старой ленинской гвардии: стряхни обузу, будь королём, цари!

Правда, вождь вскоре (в 1935-м) запретил опасную пьеску.

И всё же через два года террор против партии был развязан.

И думаю, что одна горькая капля ответственности в том алом шторме лежит на совести нашего гения, хотя его отчаяние можно понять: 298 (!) отрицательных рецензий на свои пьесы наклеил Булгаков в особом альбоме. Среди этого смерча ненависти было только три положительных отзыва.

Одним словом, писателю нужна особая осторожность в обращении с творческим даром, ящик Пандоры надо держать на замке. Думаю, лучше не освистывать, а вышучивать. Не раздавать пощёчины, а смеяться. Смех – вот золотая пилюля от неумеренной власти и самоуверенной глупости. В этом ракурсе лучшая вещь Булгакова, на мой взгляд, – это повесть «Собачье сердце».

И ещё одна мысль.

Как ни странно, но, описав фантастическую параболу, великий роман Булгакова «Мастер и Маргарита» постепенно уходит в царство подростков и становится на золотую полку детской литературы, туда, где уже стоят «Приключения Гулливера» Свифта, «Дон Кихот» Сервантеса, «Робинзон Крузо» Дефо и «Приключения Оливера Твиста» Диккенса, – книги, адресованные когда-то исключительно взрослому читателю.

Олжас Сулейменов:«Мы кочуем навстречу себе…»

Спецпроекты ЛГ / Евразийская муза / Писатель у диктофона

Теги:Олжас Сулейменов

К 80-летию Олжаса Сулемейнова в издательстве «Художественная литература» подготовлена книга «Олжас и я». В неё вошли высказывания и размышления государственных и общественных деятелей, представителей научной и творческой элиты, прозаиков и поэтов разных стран о творчестве и личности нашего выдающегося современника. Мы представляем вниманию наших читателей беседу с Олжасом Сулейменовым составителя и автора идеи этого издания Ермека Алданова.

– К моему предложению собрать под одной обложкой хотя бы краткие высказывания о вас некоторых ваших товарищей по цеху, коллег, друзей вы отнеслись весьма сдержанно. Изменилось общество, не те нынче настроения. Привели слова Ионеско: «Литература во всём мире сегодня сильно отстаёт от жизни; мы живём не в литературную, а в политическую эпоху».

– Добавлю, поэты создают не поэмы и повести, а осваивают жанр публицистики. У меня за два-три бурных десятилетия собрались тома газетных статей. Так мы участвуем в продолжающейся перестройке мира, активными актёрами («действующими лицами») которой мы, литераторы, являлись с самого начала. Поэтому я не хотел отвлекать своих коллег от важных дел времени.

– Однако, как видите, на моё обращение откликнулись многие, адреса которых я нашёл, дозвонился. А если было бы побольше времени, я уверен, эта книга не вместила бы высказываний ваших коллег из республик России, ближнего и дальнего зарубежья. Я включил в сборник и мнения ваших ушедших друзей – Андрея Вознесенского, Риммы Казаковой, Константина Симонова, чьё письмо, отправленное вам в сентябре 1975 года, я отыскал в архиве писателя с помощью его дочери и сына.

– Спасибо. Замечательное письмо, полученное очень вовремя, перед самым началом кампании против «Аз и Я». К несчастью, множество и других писем, присланных мне, не сохранилось. Кочевники не придавали нужного значения собственной истории, даже таким ценным артефактам. Я и в этом отношении настоящий казах, увы. «Мы кочуем навстречу себе, узнаваясь в другом…» В друзьях, например. Это и есть наша настоящая история.