Литературная Газета - Литературная Газета 6559 ( № 28 2016)

Российская Федерация в марте 1995 года вступила в Бернскую конвенцию по охране литературных и художественных произведений. Согласно этой конвенции, в течение 75 лет после смерти автора его наследники имеют право на гонорары от публикаций. Поскольку часть этих гонораров в виде налогов получит государство, то оно должно быть заинтересовано в скорейшей смерти автора: пенсию платить уже некому, а налоги по-прежнему капают.

Поэт и параграф

Стоит автору во время его, как официально обозначено, «периода дожития» получить за свой тайный труд явный, пусть самый мизерный гонорар, с него тут же снимают московскую «городскую доплату», сумма которой, как правило, превышает этот злополучный гонорар. Вас вызывают повесткой в собес и предъявляют бумагу, где написано, что вы «нанесли ущерб», так как теперь считаетесь «работающим пенсионером», и с вас следует взыскать и т.п. И беспрекословно снимают «доплату» за три месяца, за любой единичный гонорар. Нет ничего гнуснее столкновения поэта с параграфом.

Писательские организации и редакции неоднократно обращались в инстанции в поисках справедливости в отношении писательского труда. Эти обращения, к сожалению, как и любая просьба о милостыни, ни к чему не привели. Вот что ответили в 2011 году президенту Русского ПЕН-центра А.Г. Битову на его письмо, где он объяснял, что «фактически наши пожилые и престарелые писатели лишены права на оплату своего творческого труда», – «…пенсионер-писатель, продолжающий творческую деятельность или получающий гонорар за ранее изданные произведения (выделено мною. – В.К.), не может быть признан неработающим». Нерегулярность и незначительность гонораров не принимаются во внимание.

Далее перечисляются профессии «социально значимые»: санитарки, курьеры, уборщицы, которые являются исключением из правила как «малопрестижные и низкооплачиваемые» – только им можно безнаказанно подрабатывать, будучи на пенсии. Но современные писатели тоже давно превратились в «малопрестижных и низкооплачиваемых», исключения здесь невелики. Так называемые успешные авторы не в счёт.

Можно долго перечислять, чего лишается вышедший на пенсию литератор. Получается, он не имеет права не только издаваться, но и переиздаваться. А ведь понятно, что переиздаются наиболее достойные сочинения. Он не имеет права быть переведённым на другой язык, то есть не имеет права представлять нашу словесность за рубежом. А ведь понятно, что перевода удостаиваются именно значительные произведения. Он не имеет права на подведение итогов своего творчества, а ведь по естественным законам творчество – накопительно. Он не имеет, таким образом, права на юбилеи, на юбилейные издания.

Глядя на неприкаянных, некогда почтенных литераторов, молодые писатели уже не стремятся быть профессионалами, потому литература у нас во многом превратилась в любительство, в хобби. Отсюда и качество…

«Босая память»

Общество / Человек / …И дым Отечества

Фёдоров Михаил

Теги:Литература , памятник , поэт , Егор Исаев

Юбилей Егора Исаева прошёл незаметно

Близилось 90-летие со дня рождения Егора Исаева. И нас, почитателей поэта, волновало, будет ли отмечен юбилей так, чтобы это стало не просто дежурным мероприятием, а значимым событием. Вот бы добиться, чтобы его именем назвали улицу в Коршево, на его малой Родине, где на Первомайской улице он родился и вырос, куда приезжал в зрелом возрасте и где писал свои знаменитые поэмы…

Свои мысли мы сверили с учителем местной школы Ляпиным. Тот идею поддержал: «Конечно! А то какая-то тишина. Если что понадобится, какие-то бумаги при переименовании переделать, учителя помогут. Ещё в 2011 году, когда у нас открывали Суворинскую школу, хотели в ней разместить музей Исаева. Но тогда увековечить память поэта не получилось…»

Вспомнились слова из поэмы «Суд памяти»:

«…И ходит по земле

Босая память – маленькая женщина.

Она идёт, переступая рвы,

Не требуя ни визы, ни прописки…»

Понимая, что самим решить вопрос не под силу, связались с кинорежиссёром Василием Паниным, который был близок с Егором Исаевым. Панин нашу петицию к властям подписал. Согласился помочь и бывший Генеральный прокурор СССР, действительный государственный советник юстиции Александр Сухарев. В своём письме на имя губернатора области он написал:

«Считаю своим долгом просить Вас обратить внимание властей Бобровского района на то, что не пришла ли пора этот затянувшийся вопрос с открытием музея Исаеву разрешить и открыть его в день 90-летия поэта. Было бы хорошо, чтобы и улицу, на которой поэт вырос, переименовали в его честь».

До юбилея оставалась декада, когда на имя Сухарева пришло письмо. Его подписал чиновник из департамента культуры области Мазур. Вместо того, чтобы ответить на поставленные вопросы, Мазур сообщал, какие хорошие чиновники в Бобровском районе – на аллее установили бюст Егора Исаева, библиотека носит его имя и т.д. и т.п., – и только в конце приписка: «Переименование ул. Первомайской на ул. имени Е.А. Исаева требует изменений прописки и адреса в юридических значимых документах физических и юридических лиц: удостоверяющих личность, учредительных документах, договорах, соглашениях, включая кредитные и финансовых… В этой связи переименование улицы в настоящее время не представляется возможным…»

У нас не было слов! К 90-летию – невозможно. О музее в Суворинской школе вообще ни слова! Для его открытия тоже требуются изменения «в юридических значимых документах»? А что нужно было для приглашения на юбилейные торжества близких друзей поэта, Панина и Сухарева? Ничего. Но их… не пригласили. Память об Исаеве оказалась «босой женщиной», требующей и визы, и прописки.

Живые и мёртвые

Колумнисты ЛГ / Дневник учителя

Кабыш Инна

Теги:Сямозеро , трагедия , дети

Сообщение о том, что на Бородинском поле русские потеряли 44 тысячи человек, не рвёт душу, а над сценой гибели Пети Ростова – 15-летнего, доб­рого, любившего «что-нибудь сладкое» и потому приехавшего на войну с мешочком изюма – нормальный человек плачет.

К чему я это?

На Сямозере погибло 14 детей. Одним из погибших был ученик нашей гимназии Арсений Балакирев – 12-летний, отзывчивый, умевший дружить.

Я не работала в классе, где учился Арсений, но однажды замещала в нём заболевшую учительницу литературы. Обсуждали книгу «Чучело».

– Как вы думаете, – спросила я шестиклассников, – кто виноват пусть в маленькой, но трагедии, которую пришлось пережить главной героине книги?

– Димка!

– Железная кнопка!