Роман Буйнов - ОБРУЧЕННЫЕ С СЕВЕРОМ По следам «Двух капитанов»

Итак, мы возвращались домой. Разглядывая в запотевший иллюминатор окутанную густым изнуряющим смогом суетящуюся без устали Москву, я невольно ощутил, что все настоящее осталось далеко позади, в тех краях, где сквозь мохнатую гриву седого тумана проглядывают смутные очертания холодной безжизненной земли. С расстояния в несколько тысяч километров все происшедшее теперь уже кажется совершенно нереальным. Неужели все это действительно было с нами? Неужели нам довелось побывать и оставить свой след там, где каждый камень помнит поступь великих и мужественных исследователей?

Большая земля, как всегда, закружила бурным водоворотом событий. Несмотря на это, обработка полученных результатов и материалов экспедиции не прекращалась ни на один день. Первым делом мы отправили найденные останки участника экспедиции Г. Л. Брусилова в российский Центр судебно–медицинской экспертизы Минздрава России. Здесь их детальным изучением занялся лично заведующий отделом идентификации личности профессор В. Н. Звягин, один из самых авторитетных на сегодняшний день судмедэкспертов, который, в течение многих лет занимался идентификацией останков царской семьи, восстанавливал по фрагментам черепа, как выглядели Витус Беринг, Иван Сусанин и княжна Тараканова. К великому сожалению, костей черепа мы как раз предоставить Виктору Николаевичу и не смогли. Арктика, будто опомнившись, что уже и так отдала слишком многое, захлопнула свои окованные ледяной броней двери прямо перед самым нашим носом.

Найденные дневники и их фрагменты были отправлены в Центр специальной техники института криминалистики ФСБ России. Я же засел за написание книги…

К тому времени я уже был знаком с уфимским писателем Михаилом Андреевичем Ивановым, который вот уже более тридцати лет кропотливо собирает уникальные материалы по экспедиции Г. Л. Брусилова и неоднократно переиздает со все новыми дополнениями свой роман–поиск «Загадка штурмана Альбанова». Когда‑то, на подмосковной даче у своих друзей, разбираясь в заброшенном сарае, я случайно наткнулся на самое первое издание этой книги. Автора я не знал, но когда прочитал название, то пропал до глубокой ночи. Я был немало удивлен, что существуют люди, знающие этот вопрос гораздо лучше нас. А осенью 2010 года мы встретились с Михаилом Андреевичем в писательском поселке Переделкино, в доме у его друга драматурга Константина Васильевича Скворцова, договорившись рассказать подробности нашей экспедиции и показать фотографии. После просмотра завязалась длинная задушевная беседа за гостеприимным столом, воспоминания и пожелания нам удачи в дальнейших поисках.

— Завидую вам Я ведь планировал такую экспедицию еще в восьмидесятых, но помешал развал СССР. Сколько раз потом я стремился попасть в те места, да так и не сложилось, — в голосе Чванова сквозила плохо скрываемая грусть.

— Михаил Андреевич, рискуете! Не боитесь, что предложим пойти с нами на следующий год?

— Эх, молодые люди! Мне уж шестьдесят шесть стукнуло, чего мне бояться, — и вдруг, сразу переменившись в лице, добавил уже по–деловому, — вы это серьезно?

Так в нашей команде появился еще один участник, вернее, кандидат экспедиции на Землю Франца–Иосифа в 2011 году.

— А почему ты все‑таки решил написать книгу? — спросил меня Михаил Андреевич, когда мы вышли перекурить в осенний сад.

Признаться честно, этот простой, казалось бы, вопрос известного писателя поставил меня тогда в тупик. Еще летом 2010 года Саша Чичаев, посмотрев, как старательно я веду дневниковые записи, как бы в шутку обронил:

— Взял бы, что ли, книгу уж тогда написал!

Книгу! Нашел писателя. Тогда я от души посмеялся, но семя упало в благодатную почву, и по возвращении домой матовая гладь бумажного листа постепенно начала заполняться чернильными каракулями моего безобразного врачебного почерка. Вначале это были нескладно записанные по ночам рваные мысли. Потом работа захватила меня с головой, и день за днем, мы растили друг друга: я — книгу, она — меня. Когда все было готово, возник неожиданный вопрос может, и не нужно уже издавать ее, может быть, вполне достаточно того, что я вырос с ней сам? Действительно, зачем писать о том, о чем сказано так много всего интересного и, главное, правильного. Кропотливейшими поисками многие десятилетия занимались гидрограф Владилен Александрович Троицкий и краевед Валентина Зиновьевна Кузьмина. Именно этим людям в первую очередь мы обязаны тем, что сейчас доподлинно известно по экспедиции Г. Л. Брусилова. Это они всеми правдами и неправдами попадали в различные архивы, колесили по всей стране в поисках оставшихся родственников полярников, собирали чудом сохранившиеся письма, выступали с докладами. К моему великому сожалению, Владилена Александровича уже давно нет, а вот неутомимая Валентина Зиновьевна до сих пор с небывалой настойчивостью работает над этой темой и делает интересные публикации.

Увы, но есть и другие, кабинетные и каютные «исследователи», которые чаще невольно, но иногда и вполне преднамеренно занимаются откровенной исторической фальсификацией и собиранием небылиц, не стесняясь публиковать несуразные сплетни под прикрытием своих солидных научных званий.

Собственно, начал‑то я писать книгу не только о штурмане Альбанове и экспедиции Брусилова, но и о тех замечательных людях, с которыми мне посчастливилось встретиться в Арктике. Об их характерах, нелегких трудовых буднях и настоящей мужской дружбе; их непростых, порою суровых, но чертовски интереснейших судьбах.

Реально выношенная книга — это как больной зуб: пока его не вырвешь, он будет занимать твое сознание до последней клеточки серого вещества. Начавшись с простого желания изложить на бумаге накопившийся материал, со временем это перерастает в острую клиническую потребность, занимающую все больше места в твоей жизни!

«В декабре 2004 года в Московском центре Русского географическою общества, что в институте географии на Старомонетном переулке, представляли книгу об острове Врангеля. Автор интересно рассказывал об этом действительно уникальном месте на крайнем северо–востоке российской Арктики, и председательствующий даже продлил время его доклада. Когда и это время истекло, один из присутствующих в зале попросил слова и поднялся на трибуну. Представился — заместитель директора заповедника «Остров Врангеля». Его выступление свелось к доказательствам необъективности изложения в книге научных работ коллектива заповедника, мол, в книге клевета, а главное — обвинил автора в краже архива, «первинки», как говорятученые. Посыпались обвинения. Ход заседания секции Географического общества принимал неприятный поворот. Видимо, чтобы, достойно выйти из сложившейся ситуации, слово дали старейшему члену общества Зотикову Игорю Алексеевичу [69] . Он — автор серии интереснейших книг об Антарктиде и Арктике. «Что не написано — история сметает. Пишите книги!» — было им сказано. «У него книга есть, а у Вас ее нет». На этом и разошлись. Уже дома я прочитал в «Сагах полярных морей» И. Зотикова продолжение этой мысли:«Какой удивительной властью обладает тот, кто записывает события. Почти сто пятьдесят лет прошло с тех пор, когда написаны эти каракули (речь идет о дневнике 1848 года). Но благодаря им, то, что происходило тогда, было. А того, что никем не было записано сразу или описано хотя бы по воспоминаниям, «не было». Волны моря под названием Время смывают все, не записанное на бумаге, как песчаные замки, оставленные маленьким мальчиком на мокром пляже, смывает наступающий прилив. Может поэтому, я и пишу». А ведь верно! Приключение, будь‑то восхождение, морское или сухопутное путешествие — это нечто реальное, но до тех пор, пока оно не описано, остается слишком эфемерным, обычным воспоминанием, которое легко стирается в памяти и даже искажается в вечно меняющейся перспективе событий. Не написанное — умрет!»