Борис Вахтин - Портрет незнакомца. Сочинения

Ах, насколько было бы приятнее, если бы Шафаревич был прав! Как хочется, чтобы он был прав, чтобы был прав и Солженицын — и вот вокруг нас все быстро бы изменилось к лучшему, врать бы перестали, пьянствовать, воровать, насильничать, и все — благодаря подвигу одиночек, бесстрашных интеллектуалов. Увы! Я ясно вижу холуйскую массу образованных людей, вижу страх в их глазах. А если кто и высунется — то слышу я, как по углам и кабинетам, в семейных постелях и дружеских уговорах идет обработка, индивидуальная и групповая, одного за другим, как запугивают и подкупают, сначала партийных, потом тех, кто в чем-то остро нуждается (а кто не нуждается — в работе, в жилье, в льготе, в лекарствах, наконец, заморских для ближнего?), потом слабых характером, кто не любит выдерживать неприязненный взгляд не только что грозного начальства, но и соседа по трамваю. Несколько часов энергичной деятельности руководящего механизма — и подавляющее большинство «заявивших протест» будет возвращено к привычному повиновению, а стойких репрессируют, и масса еще будет осуждать «зачинщиков»: зачем «поднимали волну», зачем нарушали покой, сами виноваты в своей участи, зачем других подводили и прочее, и прочее. И тем сильнее будет гнев большинства, что собой оно будет недовольно — стыдно ему будет в душе. А от этого стыда до личного участия в казни того, кто причиной стыду — рукой подать. И такая картина рисуется мне в самых передовых коллективах, а не в каждом-то и один смелый найдется…

Смелость наша… А жены? Их вы забыли? Им-то гнезда вить и оберегать — свойственно, за эти гнезда они драться будут смело, бесстрашно — из страха гнездо потерять… Солженицын приводит пословицу: «Хлеб да вода — богатырская еда». А попробуйте вы это пословицу той матери сказать, ребенку которой врач витамины прописал, апельсины, скажем, мандарины или иные цитрусовые.

Конечно, в стране можно найти несколько таких женщин, которые будут готовы пожертвовать даже собственными детьми ради торжества правого дела, ради своих убеждений — но согласитесь — это редчайшая редкость, и я, например, не берусь судить, примет ли Бог такую жертву, это вообще в каждом отдельном случае суду человеческому неподсудно, тут всеведением нужно обладать для такого суда, но вот призывать к такой жертве решится ли кто? Для призыва такого тоже всеведение нужно… Даже наша революция, в которой было столько жертвенности, детей, кажется, и в символике своей пощадила — что-то не вспомню я ситуации, где мать во имя революции детей своих в жертву приносила бы. Не поднялась рука и у борзопишущей челяди такое воспеть. Павлика Морозова несчастного воспели всяко, а наоборот что-то не припомню… Нет, такая жертвенность — редкостнейшая редкость, а масса женская будет стараться свои гнезда защитить и птенцов любой ценой оберечь. Нет, утопия это — ждать изменения жизни у нас к лучшему через жертвенный подвиг одиночек.

Прекрасная утопия.

Но самое странное в этой утопии то, что ее авторы отчасти и правы: без нравственного развития народа нам лучшей жизни не видать. И это нравственное развитие возможно и достижимо.

От наших христианских утопистов, от Солженицына с Шафаревичем, перейду к программе, предложенной А. Д. Сахаровым.

Написанная очень сжато, статья Сахарова «О стране и мире» развивает мысли, уже известные по трактату «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Новый опыт, опыт минувших лет вызвал у Сахарова потребность вернуться к тому, что «стоит между мечтой и реальностью». Уточняя свою прежнюю позицию, Сахаров пишет:

«…Спасение страны — в ее взаимодействии со всем миром, и невозможно без спасения всего человечества. Необходимы демократические реформы, затрагивающие все стороны жизни; будущее страны — в ориентации на прогресс, науку, личное и общественное нравственное возрождение. Нельзя ограничить пути этого возрождения только религиозной или националистической идеологией или какими-либо патриархальными устремлениями в духе Руссо. Никто не должен рассчитывать на быстрое и универсальное решение великих проблем. Все мы должны набраться терпения и терпимости, соединяя их, однако со смелостью и последовательностью мысли; но нельзя призывать наших людей, нашу молодежь к жертвам; люди в нашей стране тотально зависимы от государства, и оно проглотит каждого, не поперхнувшись, а что касается жертв, то их уже было более чем достаточно.

Выстраданный призыв к национальному покаянию России благороден. Он противопоставлен великорусской экспансии, национальной вине и беде. Но не связано ли то и другое одной и той же роковой философской ошибкой, которая неминуемо влечет за собой моральные изъяны и трагические последствия? Ведь не случайно религия и философско-этические жизнеутверждающие системы, например, близкие взглядам Швейцера, обращают свое внимание к человеку, а не к нации, именно человека призывают к осознанию вины и к помощи ближнему».

Этот взгляд — типичный для западника.

Сахаров не скрывает, что он — западник. Да и едва ли не все наши либералы тоже западники, они решительно отвергают национальный опыт и думают, что можно основать царство добра и истины на некоторых отвлеченных общечеловеческих началах.

Сахаров очень во многом прав. Его благородная критика рождена любовью к стране и к ее народу, что, впрочем, характерно и для христианской оппозиции. И критикует Сахаров остро и справедливо. Сущность советского общества он определяет как государственный капитализм, отличающийся от современного капитализма западного типа полной национализацией, полной партийно-правительственной монополией в области экономики, а следовательно, и в культуре, идеологии, во всех других основных областях жизни. Сжато и точно характеризует Сахаров наши недостатки, отрицательные черты нашего общества, считая необходимым именно на них фиксировать внимание — они имеют, по его мнению, принципиальное значение для международных отношений и для понимания обстановки в стране. Не буду повторять критику Сахарова. Скажу только, что он отмечает низкую производительность труда у нас и отсутствие даже надежды догнать по этому (важнейшему в теории марксизма) показателю капиталистические страны, низкий уровень жизни, невыгодные для наемных рабочих условия продажи труда (очень длинная рабочая неделя, низкая заработная плата, короткий отпуск, маленькие пенсии и пособия), плохие жилищно-бытовые условия, низкое качество образования и медицинского обслуживания, ограничения свободы ездить по стране, невозможность свободных заграничных поездок, отсутствие социальной справедливости — власть и богатство «номенклатуры», особое ее положение в обществе, неотчуждаемое и становящееся постепенно наследственным. Всё это сущая правда, возразить тут нечего, официальной пропаганде остается в ответ только ругаться и клеветать, что она и делает.