Александр Хинштейн - Кризис

Англичане с ней не церемонились: индийцы — это же не джентльмены… и вообще — не совсем люди.

Свои колонии они никогда не рассматривали как часть собственной страны, только как источник сверхдоходов. (Эту практику, впрочем, исповедовали и все остальные колониальные державы, кроме одной-единственной ненормальной России.)

До 1858 года Индия официально даже не являлась колонией Британии. Вообще. Это была такая территория по добыче денег. Λ вся фактическая власть принадлежала в этой стране Ост-Индской компании — вроде бы обычному акционерному предприятию, созданному для торговли с Индией.

Существовала она аж с 1600 года. Но очень быстро от банальных внешнеторговых операций перешла к захвату и хозяйственному освоению территории. Ост-Индская компания строила крепости, прокладывала дороги, контролировала плантации, разрабатывала рудники, даже собирала налоги и получала контрибуции с местных княжеств.

Понятно, самим индусам это совсем не нравилось. То и дело здесь вспыхивали восстания и войны, в том числе инициированные конкурентами-французами, но уже к середине XIX века компания взяла под контроль почти всю страну.

Это была довольно странная форма управления: де-юре — Индия подчинялась не Британии, а 550 акционерам Ост-Индской компании. «Газпром» и «Роснефть» должны, наверное, обзавидоваться привилегиям, которые имела главная британская госмонопо-лия того времени. (На ее долю приходилась четверть всего оборота английской торговли.)

Вообще, нам сегодняшним очень трудно понять, что это была за структура. В современном мире подобных аналогов просто не существует.

Акционерная Ост-Индская компания являлась по сути полуго-сударством: со своей армией, флотом, военно-полевыми судами, чиновниками… даже с собственной финансовой системой.

Компания чеканила свою частную монету: рупию. Точнее множество ее вариаций — для разных районов страны. Когда компания завоевала всю Индию и стала там полноценной владычицей, настало время выпускать универсальную монету и банкноту. Разумеется, их привязали к фунту стерлингов и «украсили» изображениями английских королей.

Рупию девальвировали время от времени так, как казалось удобным британцам. Причем ни с какими экономическими катастрофами это связано не было; считалось, что экономика Индии находилась в то время на подъеме. Но проблемы были в Европе — вот индусы и платили за их решение.

Вообще, с индусами они особенно не миндальничали. Ряд историков приводят леденящий душу пример: дабы обеспечить продвижение своих тканей и избавиться от лишней конкуренции, британцы взяли да и ампутировали пальцы у 10 тысяч индийских ткачей…

Вот такими совершенно людоедскими методами и достигался высокий уровень жизни Соединенною Королевства; потому-то с момента введения бумажного фунта (а было это, напомним, еще в 1694 году) и вплоть до начала Первой мировой войны Англия оставалась главной финансовой державой планеты, а фунт — основной резервной валютой. Даже войны с Наполеоном не привели к столь ожидаемому императором расстройству британской экономики, при том, что кризисы сотрясали Британию с регулярной частотой [2] Количество кризисов в Англии XIX века побило все рекорды. Кризис 1825 года: 75 банков приостановили платежи, 3300 компаний были признаны банкротами. Кризис 1836 года: почти 2000 случаев банкротства. Кризис 1839 года: неурожай и отток монет за границу заставил банки ограничить ссуды и повысить дисконт. Товарный рынок встал. Кризис 1847 года: очередной неурожай спровоцировал массовый голод, охвативший в первую очередь Ирландию. Цены на хлеб выросли в разы, сократив спрос на промышленную продукцию. Годом позже, когда урожай выдался богатым, стало еще хуже. Цены упали, большинство хлеботорговцев разорились, а вслед за ними — обрушились банки. Кризис 1866 года: из-за Гражданской войны в США импорт хлопка сократился почти до нуля. Цены на него выросли, большинство хлопчатобумажных фабрик закрылись. Крушение одного из крупнейших британских банков привело к небывалому расстройству всей финансовой системы. .

В борьбе за собственные интересы британцы не останавливались ни перед чем; очень показателен в этом контексте пример Китая.

Так уж сложилось, что англичане традиционно много торговали с Китаем, и год от года — все больше.

К 1785 году все та же Ост-Индская компания импортировала 15 миллионов фунтов (6 тысяч тонн!) китайского чая. В 1830-м — уже в 2 раза больше — 30 миллионов фунтов. Только налог на чай достигал десятой доли доходной части бюджета Британии!

Почему так много чая и почему так дорого? — спросите вы.

Во-первых, чай стоил тогда весьма и весьма недешево. В расчете на вес. Да и пили его крепко заваренным, почти как чифирь.

Во-вторых, Китай являлся монопольным производителем чая, ни в Грузии, ни в Индии эту культуру еще не начали возделывать.

В-третьих, это был основной безалкогольный напиток эпохи. Никакой тебе колы, никаких соков в пакетах.

И главное, Британия была глобальным международным посредником — Европа, Северная и Латинская Америка, словом, весь цивилизованный мир, за исключением России, перекупал китайский чай у англичан.

Это были не просто деньги. Не просто образ жизни. Не просто файв о'клок.

Это были очень-очень большие деньги!

Китайцы — хитрые ребята, за все требовали платить серебром, бумажные фунты они не брали. А английские товары в Китае не требовались совершенно. Сами все производить умели — по крайней мере дешевле, почти как сегодня.

Вскоре серебра у британцев стало откровенно не хватать, а потребность в чае, да и других китайских товарах (в том же шелке), напротив, только росла.

В Индии — проще, там можно было резать пальцы ткачам. Но Китай-то — независимое государство! Да на всех китайцев, скажем откровенно, и ножниц не напасешься.

Умнейшие экономисты и политики Британии долго размышляли, как бы исправить такое положение. И нашли в конце концов предмет экспорта, от которого китайское общество не сможет отказаться. Им стал опиум.

Британцы утверждают, будто опийный мак — традиционная культура Индии. Это неправда. Мак происходит из Средиземноморья и в Европе известен с античных времен. В Индии же, по некоторым данным, до появления британцев он вообще не выращивался.

Зато китайцы с опиумом были знакомы хорошо; использовали его так же, как и в Европе — в медицинских целях. Любое другое употребление зелья считалось преступлением и грозило суровыми карами, по части которых китайцы были большие умельцы; не хочется даже живописать подробности.

Но британцы не сдавались. С 1782 года они стали ввозить опиум в Китай именно как наркотик, причем — в огромных количествах. Сначала приносило это одни убытки: на товар просто не находилось покупателей. Потребовалось несколько лет агрессивной маркетинговой политики, чтобы часть китайцев пристрастилась все же к опасному зелью.