Дмитрий Быков - Карманный оракул (сборник)

Есенин очень подходил бы им. Да уже, собственно, и подходит. Можно сказать, что это не его вина, но, увы, поэт в ответе за тех, кто его присваивает; апологеты Бродского из числа либералов – ничуть не лучше, и не сказать, чтобы Бродский вовсе не был на них похож.

Если бы советская власть стояла не на космополитических утопиях, если бы вовремя отказалась от интернационализма и разыгрывала национальную карту не только во время великих испытаний – она была бы почти непобедима. Или, по крайней мере, куда более устойчива. Так что будущий генералиссимус в 1935 году поставил не на того. Он верно сообразил, что главным певцом империи может быть только мертвый поэт – от живого было бы труднее добиться одобрения происходящего. Но немного не рассчитал с поэтом. Наверное, потому, что Лиля Брик в 1935 году написала ему письмо с просьбой защитить память Маяковского от забвения и небрежения, а за Есенина попросить было некому. Бениславская застрелилась, Райх замужем за Мейерхольдом… Найдись достаточно смелости хоть у одной из бывших возлюбленных – сталинская модель СССР просуществовала бы вечно.

Значит ли все это, что Есенин слабый поэт? Нет, конечно. Он поэт очень сильный, но специальный. И нынешний его юбилей – горькое тому подтверждение. У него есть все шансы попасть в лучшие, талантливейшие поэты нашей постсоветской эпохи.

Есенин действительно стал заслонять Маяковского, интерес к его личности серьезно вырос, за один последний год вышли две биографии, на подходе третья. Что делать будем? Сочувствовать будем.

К Новому году японцы освоили выпуск новых освежителей воздуха. Названия у них длинные и печальные. Например: «Первый поцелуй на чертовом колесе в городском парке культуры и отдыха в районе Тенпозан (Токио)». Или: «Запах шеи официантки в портовом кабаке (Осака)».

Дело хорошее. Я, правда, не думаю, что попадание будет стопроцентным, – в конце концов, даже цвета воспринимаются двумя разными людьми неодинаково, что уж говорить о такой тонкой материи, как запах… Блок считал, что девятисотые годы в начале были розовыми, а потом стали лиловыми; Белому они виделись сначала багряными, а потом типа золото в лазури… Однако запах первого поцелуя на чертовом колесе в парке культуры и отдыха имени Горького (Москва) я, пожалуй, разложил бы на составляющие: это запах дешевеньких духов, которыми пользовались наши девушки («Клима» – это был потолок, они редко встречались, чаще какая-нибудь «Ночная фиалка»), и запах тополей – дело ведь происходит где-нибудь в мае, парк Горького только что открылся; и немного еще пахнет водой и тиной от прудика внизу, и с прудика доносится визг и стук – катамараны сталкиваются с лодками… Что это были бы за освежители воздуха, вобравшие в себя главные запахи жизни? «Запах сентябрьских кленовых листьев по дороге из школы через сквер на улице Дружбы (Москва)» (хорошо бы с шуршанием. Как они шуршали!). «Первая после зимы поездка на дачу на излете эпохи застоя» – с вкраплениями сосисок и картошки на свежем воздухе. «Первая ночь с любимой после страшного количества бухла в гостях у друга» – помнится, пили калгановую настойку, оказавшуюся сильным слабительным. Запах калгановой настойки, кто имитирует тебя?!

Японцы, как всегда, мудры – зря, что ли, они впереди планеты всей в смысле технологий? От жизни остаются не свершения, не тома, не политика (которая вся сводится к повторениям давно известных ситуаций), а вот именно что запахи. Страшно, конечно, если нечего вспомнить, кроме запаха шеи официантки в портовом кабаке. Никогда не нюхал портовых официанток. Но вот шапка ребенка, вернувшегося с мороза… или разгоряченная дочь, прибежавшая со свидания и пахнущая духами, легким алкоголем и чужим табаком… хорошо, подчеркиваю, если чужим… Нет, что вы ни говорите, а жизнь все-таки состоялась. От всего Пруста остался один вкус печенья, размоченного в липовом чае, – но это, как выясняется, не так мало. Кто там сейчас помнит злоключения Альбертины и его метания по этому поводу? А липовый чай с печеньем – это навеки.

С Новым годом, господа. Нет никаких итогов уходящего года – ушел, и ладно, и спасибо за все, и дай бог, чтобы следующий был не хуже. Но вот запах искусственной елки, доставаемой с антресолей, и мандаринов (куда без мандаринов?!), и хлопушечного пороха, и студня, и духов, естественно, потому что какой праздник без женщины… все это, в общем, и есть смысл. Поздравляю всех с возвращением самого эфемерного запаха и самого грустного праздника. Подозреваю, что так пахнет само время – советским шампанским с легким оттенком дрожжей, духами, порохом и морозным ветром из форточки, открываемой ровно в полночь, чтобы выпустить все старые запахи и впустить все новые.

Русская православная церковь выразила озабоченность Хеллоуином. Не вся, конечно, а священник Михаил Дудко, отвечающий за отношения церкви и общества в Московской патриархии. Переход на сторону зла начинается с заигрывания, пояснил представитель патриархии, и дети вынуждены побеждать естественную брезгливость, наряжаясь колдунами и ведьмами. А ведь маски эти им всучили взрослые!

Ну, насчет преодоления естественной брезгливости о. Михаил явно хватил, поскольку дети во все времена с наслаждением играют в колдунов и ведьм, нимало не переходя при этом на сторону зла. Задолго до изобретения ролевых игр, в которых участвуют тысячи студентов, дошкольники играли в Чапаева, казаков-разбойников и войну, в которой всегда кому-то приходится быть врагом. Если девочка вырядится ведьмой, это развратит ее не больше, чем взрослого актера развращает роль Гитлера. Происхождение Дня всех святых – кельтское, дети и взрослые рядятся в страшные маски не для того, чтобы подражать злу, а для того, чтобы отпугнуть духов, временно проникнувших с того света на этот и отыскивающих себе новое тело; если бы представитель РПЦ дал себе труд почитать соответствующую литературу, хоть в Интернете, он бы, конечно, не стал выражать озабоченность по поводу такой ерунды. У церкви нашей и так репутация косной, консервативной организации, бегущей от юмора и от любой новизны, как черт от ладана. Если бы не умный Андрей Кураев, РПЦ и насчет Поттера выразила бы озабоченность. Ей бы озаботиться убийствами иностранных студентов и тем, что большинство националистических организаций активно использует православную символику и лексику, – нет, ей Хеллоуин покою не дает…

Но насчет Хеллоуина, честно говоря, есть и у меня некие соображения. Мы тут все никак не определимся, что нам делать с 7 ноября: превратить его в день единства и согласия, вообще забыть, отмечать на три дня раньше, сделав из него день борьбы с поляками… Да зачем? Есть ведь у нас прекрасная возможность устроить свой, русский Хеллоуин – день, когда всякая нечисть рвется к власти. Своя мумия для этого случая у нас уже есть, все никак не разберемся, хоронить или воскрешать; символики завались – у американцев тыква, у нас пусть будет помидор. Он красный. Можно будет друг в друга кидаться. Наряжаться по-всякому – колдуном, ведьмой, Лениным, Троцким, Дзержинским… Это будет, во-первых, исторично, а во-вторых, патриотично. А главное – позволит наконец посмеяться над своим прошлым, потому что все нормальные западные праздники выросли из трагедий. Тот же День всех святых был для кельтов серьезной и даже мрачноватой датой – кануном Нового года, когда открывается тоннель между мирами. А потом проходит время – и трагедия становится объектом осмысления; а еще столетие – и легкой иронии, которая вовсе не противоречит серьезности. Почему в России все время тужатся над тем, как бы выдумать новый государственный официоз – и превращают в него даже день города с его непременным сбитнем, плясками и пробками у всех вокзалов, – и ни разу не попытались устроить веселый карнавал на почве своей мрачной, безнадежной, цикличной истории? Даешь Хеллоуин 7 ноября и день святой Клары 8 марта! А насчет возможного кощунства… Праздную же я свой день рождения 20 декабря, в день создания ВЧК, – и не особенно комплексую по этому поводу. Надо уметь ставить красную дату поверх черной, иначе при нашем-то календаре и рехнуться недолго.