Анатолий Фоменко - Христос и Россия глазами «древних» греков

Итак, Христос-Ника перед смертью окружен врагами. Он распят на кресте и жаждет. Ему дают «плохое питье» — уксус, смешанный с желчью. Через короткое время Иисус-Никий умирает. На страницах Плутарха и Фукидида евангельский «уксус с желчью» превратился в «воду, негодную для питья, смешанную с грязью и кровью».

Андроник-Христос был казнен при большом стечении народа, на виду у всех. Казнь была публичной.

Аналогичную сцену рисует и Плутарх. Он, пересказывая Тимея, сообщает, что Никий (и его соратник Демосфен) ПОГИБЛИ ИМЕННО В ТОТ МОМЕНТ, КОГДА «ШЛО НАРОДНОЕ СОБРАНИЕ». Причем тела их были брошены на улице или на площади, и были видны всем любопытствующим. Таким образом, в это время собралось много народу, происходит Народное Собрание, во время которого Никий умирает. Скорее всего, перед нами — слегка искаженная евангельская сцена гибели Христа и двух «разбойников», распятых рядом с ним. Тимей упомянул лишь об одном «разбойнике», назвав его Демосфеном. Между прочим, одного из разбойников звали ДИСМАС [99], с. 110. Но ведь имена ДИСМАС и ДЕМОС-фен достаточно похожи. Так что на страницах «античного» Плутарха проступают следы евангельских событий.

Ни Плутарх, ни Фукидид не упоминают о Воскресении Никия. Неудивительно. Рационалист Фукидид вообще скептически относится к чудесным явлениям. Да и Плутарх тоже, хотя и в меньшей степени, довольно часто демонстрирует свое весьма прохладное отношение к чудесам. Тем не менее, на страницах Плутарха сохранился достаточно явный след евангельского Воскресения Христа-Никия. Плутарх сообщает, что день захвата Никия был объявлен ПРАЗДНИКОМ, причем отмечать его следовало так: приносить жертвы и отдыхать от трудов. Но ведь это, очевидно, праздник ВОСКРЕСЕНЬЯ. Установленный в память о Воскресении Христа. Смерть которого была ЖЕРТВОЙ во имя людей, ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕМ. В воскресный день следует отдыхать.

Это наблюдение косвенно подтверждает частичное отождествление Никия с Христом.

Евангелия ничего не говорят о судьбе Понтия Пилата. Однако эта тема освещается в так называемых апокрифах. Считается, что Пилат покинул Иудею примерно через три-четыре года после казни Христа. Будто бы «он был отстранен от должности в 37 г. преемником Тиберия императором Калигулой из-за поступивших от иудеев жалоб, обвинявших Пилата в жестокости» [2], с. 130. Были также распространены легенды о его раскаянии, изгнании, самоубийстве или даже казни [34], с. 29, 450. Иероним Блаженный, например, излагая хронику Евсевия Кесарийского, писал: «Понтий Пилат, впав во многие нечестия, умертвил себя собственною рукою» [34], с. 29. По другой версии Пилат был казнен римским военачальником Ликианом именно за то, что передал на смерть Христа, уступив требованиям иудеев [34], с. 450.

По поводу Гилиппа, дубликата Пилата в данном эпизоде Пелопоннесской войны, Плутарх сообщает лишь, что «ГИЛИПП СО СТРАШНЫМ ПОЗОРОМ УДАЛИЛСЯ В ИЗГНАНИЕ». В этом можно увидеть некое соответствие с христианской версией судьбы Пилата.

В то же время, не исключено, что Плутарх склеил здесь две судьбы: Понтия Пилата и Иуды Искариота. Плутарх говорит, что Гилипп принадлежал к роду, известному алчностью и взяточничеством. И что сам Гилипп похитил ТРИДЦАТЬ ТАЛАНТОВ и спрятал их. Но ведь евангельский Иуда, как и его «античные» отражения — Фемистокл и Алкивиад, тоже описывается как алчный человек. Он получил плату в ТРИДЦАТЬ сребренников за предательство Христа. Может быть, тридцать талантов Гилиппа и тридцать сребренников Иуды — это, в общем, одно и то же. Более подробно о частичном соответствии между Гилиппом и Иудой Искариотом мы расскажем позже, когда будем анализировать соответствие между Христом и Лисандром, спартанским царем. См. Приложение 1 к настоящей книге.

Вернемся немного назад во времени, а именно, к событиям, непосредственно предшествовавшим аресту Никия-Христа. Как говорит Фукидид, часть отряда афинян оказалась окруженной сиракузянами внутри какого-то ОГОРОЖЕННОГО СТЕНОЙ УЧАСТКА, ЗАСАЖЕННОГО МНОЖЕСТВОМ ОЛИВКОВЫХ ДЕРЕВЬЕВ. Итак, схема сюжета такова:

• сравнительно небольшой отряд сторонников Никия;

• отряд окружен врагами внутри огороженного участка, укрепления;

• в то же время участок ЗАСАЖЕН оливковыми деревьями, то есть может быть назван САДОМ.

По-видимому, здесь отразилась евангельская сцена в Гефсиманском саду. Христос с несколькими апостолами уединяется в Гефсиманском саду, который в некоторых старых текстах именовался «огороженным местом», см. нашу книгу «Царь Славян». Вспоминая здесь историю Андроника-Христа, мы понимаем, что речь шла на самом деле не о «саде», а об укреплении. Через некоторое время появляется воинский отряд во главе с Иудой для ареста Христа. Солдаты проникают в Гефсиманский «сад» и берут Христа в плен. Еще раз отметим, что Никий, как и Христос, этой ночью не спасается бегством, а остается на месте, хотя и знает о надвигающейся опасности.

Кстати, в некоторых старинных раввинских текстах предатель Иуда именуется Иудой САДОВНИКОМ. Более того, он якобы выдал тело Христа преследователям-израильтянам из своего собственного САДА [34], с. 376. Вероятно, так причудливо переплелись в сознании некоторых хронистов две темы: Гефсиманский САД и предательство ИУДЫ, явившегося в этот САД с солдатами для ареста Христа. В результате в иудейской версии «получился» Иуда-Садовник.

В самом конце жизнеописания Никия «античный» Плутарх приводит любопытную историю.

«В Афинах, как рассказывают, НЕ ПОВЕРИЛИ ВЕСТИ О БЕДЕ (казни Никия — Авт. ), главным образом из-за того, КТО ЭТУ ВЕСТЬ ПРИНЕС. По-видимому, какой-то чужеземец сошел на берег в Пирее и, сидя у ЦИРЮЛЬНИКА, заговорил о случившемся, как о чем-то для афинян хорошо известном. Выслушав его, ЦИРЮЛЬНИК, пока еще никто ничего не узнал, ПОМЧАЛСЯ В ГОРОД И, ПРИБЕЖАВ К АРХОНТАМ, ПРЯМО НА ПЛОЩАДИ ПЕРЕСКАЗАЛ ИМ СЛОВА ЧУЖЕЗЕМЦА. Как и следовало ожидать, ВСЕ БЫЛИ ИСПУГАНЫ И СМУЩЕНЫ, архонты созвали Народное собрание и пригласили цирюльника. Он не смог ответить вразумительно на вопрос, кто сообщил ему эту новость. ЕГО СОЧЛИ ВЫДУМЩИКОМ И СМУТЬЯНОМ И ДОЛГО ПЫТАЛИ, ПРИВЯЗАВ К КОЛЕСУ, пока не прибыли люди, во всех подробностях поведавшие о несчастье. Лишь тогда афиняне поверили, что Никий на себе испытал то, О ЧЕМ ТАК ЧАСТО ИХ ПРЕДУПРЕЖДАЛ» [68], т. 2, с. 236.