Алла Сергеева - Русские. Как мы изменились за 20 лет?

Например, 6 %подали документы на получение визы, ведут переговоры по заключению контракта для будущей работы, пытаются оформить документы на учебу в другую страну или учат язык будущей страны пребывания.

Еще 7 %через Интернет рассылают свои CV (резюме, досье), запросы в иностранные фирмы, научно-исследовательские организации, университеты – в поисках возможности для получения гранта на стипендию для обучения в зарубежных вузах.

Большинство же занято поисками информации о приглянувшейся стране, знакомством с ее культурой и историей. Гораздо реже – изучением языка.

Согласимся, что такие действия тоже важны для смены жизни. Однако совершенно необязательно они приведут к эмиграции. Из чего можно сделать определенный вывод: скорее всего, эти люди никогда не уедут из своей страны. Их может заставить сделать это только какая-нибудь внезапно разразившаяся социальная катастрофа.

Почему же в последнее время в российских СМИ так много разговоров об эмиграции? Или это просто «информационный шум», который не отражает реальных настроений в обществе?

Желание покинуть родную страну именно теми, кто неплохо устроен и уверен в себе, не может не настораживать. Это не просто желание на физическом уровне жить более сытно и спокойно. Этот феномен глубже. Подобные желания важны для самоопределения человека, его понимания своего места в российской жизни, причин отсутствия интереса к тому, что происходит в стране.

Это – не мотив действия, а новая особенность русской ментальности верхней части среднего класса. И это не просто «утечка мозгов». Это – нежелание жить в сформированной системе «русской жизни» долгие годы .

Рост чемоданных настроений вызван общей неопределенностью ситуации в стране. Молодые, активные и успешные россияне оказались крайне чувствительными к несоответствию, даже разрыву между нынешней риторикой модернизации, популистскими лозунгами – и реальностью , в которой приходится думать о произвольном повышении налогов, загоняющих бизнес в сферу криминальных и коррупционных отношений, о «басманном» правосудии, о «крышующих» казино прокурорах. Дело не в деньгах или невозможности их заработать, а в ощущении хронической незащищенности, зависимости, несвободы, постоянной опасности, которая исходит от окружающей агрессивной среды. Страх и чувство горечи с годами накапливаются и взрываются в один прекрасный момент в идее « Все! Надоело! Хватит! Больше не могу! Уезжаю! »

По сути, здесь мы имеем дело с несовпадением новых сложных форм организации социальной жизни и человеческой личности – от тех, которые сложились в советское время и которые традиционно воспроизводятся в ментальности россиян. Европейские стандарты жизни, правила поведения и западные модели общественного устройства в России отторгаются, не приживаются в традиционной для нашей страны культуре долготерпения, несправедливости и насилия.

«Проблема эмиграции русских – не проблема разногласия с действующей властью. Она – в цивилизационной, культурной несовместимости продвинутого, образованного, осознающего себя свободным, уже Европейского человека – со все еще архаической системой российского общества» (Л. Гудков).

Последние 20 лет в России были популярны идеи «евразийства» с его агрессивным антизападничеством, попыткой соединить несоединимое (досоветские и советские принципы) и требованием восстановить империю (А. Проханов, С. Кара-Мурза, С. Кургинян). Эти идеи получили отклик у части интеллигенции, но массового успеха не имели. Оказалось, что для русских обаяние и значимость стран Азии очень невелики, а слово «Европа» в ассоциативных рядах массового сознания окрашено гораздо более позитивно, чем «Азия».

Практически 2/3 россиян считают Россию естественной частью Европы и уверены, что в дальнейшем она будет еще теснее экономически связана с этим регионом мира.

Для такой убежденности есть основания. Так, русские считают, что их своеобразная культура имеет много общих черт и с Европейскими странами (Германией и Францией), и с Востоком (Китаем, Индией), но отчетливо осознают именно Европейский, христианский тип своей культуры . В плане экономики им кажется более приемлемой система таких стран, как Китай и Индия, а самой чуждой – американская. Немногие (меньше 1/4) согласны, что в России может успешно развиваться экономика западного (тем более – американского) типа . По национальному характеру русским близки и понятны немцы (10 %) и американцы (7 %), во всяком случае – христиане. «Азиатский» компонент в их сознании слаб, ограничен любопытством к таким экзотическим странам, как Япония, Китай, Индия. И если вы, русский, к примеру, мечтаете устроить романтическое свидание, то где (в каком городе), по-вашему, это лучше сделать? Вероятно, в Венеции, Париже, Вене… Вряд ли в Улан-Баторе.

В доказательство того, что у русских отсутствует особая тяга к Востоку, можно привести и такой аргумент: ни одна из восточных стран (даже сверхразвитая Япония) не рассматривается русскими как желательное место эмиграции. Для этой цели они выбирают страны с христианской культурой (Европа, Америка, Австралия). Можно добавить, что все социологические службы отмечают ориентацию русских не только на западные модели жизни и потребления , но и на западные модели общественного устройства .

Словом, для русских ясна Европейская природа их культуры и определенная ментальная близость с народами Европы. По многим параметрам они ощущают себя Европейцами, но не вполне . Как ни странно, они не очень-то стремятся любой ценой войти в «Европейский дом». Среди них не наблюдается ничего даже отдаленно похожего на эйфорию стран Восточной Европы и Прибалтики по отношению к Западу. Они ясно понимают, что перспектива слияния России с «единой Европой» невозможна – ни по экономическим, ни по политическим соображениям. Причем ни сейчас, ни в ближайшем будущем. Идеи интеграции с Европой осмелились выразить только 2 % россиян, хотя общий уровень их доверия к Евросоюзу почти такой же, как и уровень доверия к собственному правительству (невысокий – 20 %).

Растеряв перестроечные надежды на то, что « заграница нам поможет », попутешествовав по миру, убедившись в иллюзорности «красивости тамошней жизни», русские постепенно привыкают к отстраненному, более спокойному отношению к «западному миру», которое можно выразить в формуле « вы уж там сами по себе, а мы как-нибудь сами по себе тоже ».

Не исключено, что в будущем с ростом глобализации Россия может стать страной с совершенно «открытой» экономической системой. Однако это не исключает усиления ее культурной и психологической закрытости , самодостаточности, углубления понимания своей «особости». На это влияет и усиленная тяга русских к самоидентификации, и начавшийся в последние годы процесс этнизации их сознания (об этом глава «Национальный вопрос» в русском сознании). Самосознание русских и их отношение к окружающему миру стремительно меняются, вобрав в себя и прошлые разочарования, и новый опыт.