Алексей Бердников - Жидков, или о смысле дивных роз, киселе и переживаниях одной человеческой души

Извольте выслушать и продолженье,

Оно не в раж вам будет, не в острас.

С тех пор, как шлюп в Потуде нас отряс,

Мы были без конца в расположенье,

Так как противник, в виде одолженья,

До нас не снисходил и нас не тряс.

Потудиаты, думаю, не згили,

Какого беса дружественный полк

При их воротах зябнет, точно волк.

(Ворота они сразу заригили.)

А мы, как нам велел сыновний долг,

Их стали к братской приближать могиле.

Как огоньки на праведной могиле,

Вдаль поразбредшись по холмам зимы,

Без дела взад-вперед таскались мы,

Настраивая лютни да игили.

Там на ветру два-три заменингили,

Здесь двое фантов вылезли в грумы,

Из города меж тем ни хны, ни хмы,

В нем никакой шагили и шмыгили.

Лишь черных чаек очумелый мык

В его стакане, желтом от заката, -

Мятущийся то круто, то покато,

С восторгом горемык или ханыг, -

Был бесконечно милым пиццикато

Для нервов, кислых даже на язык.

Они показывали нам язык,

Но голоса отнюдь не подавали,

Как если бы, кормя, нам выдавали

Коровье вымя за свиной язык.

Мы перешли с картечи на язык

Нормальной речи и обетовали

Им цвель великую и бездну швали

На языке, что им и нам язык.

Не вызовя меж тем у них побуду,

Открывшись нам по-братни до конца,

Взломать свои запоры и сердца,

Мы всем окрест произвели побуду

И подпалили два иль три крыльца,

Чем похваляться, видимо, не буду.

Чем занят был, перечислять не буду:

Кичиться нечем мне, не сир, не босс,

Я утром выходил, и сир, и бос,

На лед, укрывший поле и запруду,

И, прислонясь к ветлы промерзшей хлуду,

Смотрел на облак ледяной обоз,

На дальний лес, где завывал барбос,

И на спираль поземки вниз по пруду.

А после в трепетной молитве ник,

Благодаря Творца за мир подзвездный -

Между зеницей и далекой бездной, -

За волосы приречных вероник, -

А рядом, в суете своей полезной,

Веселый булькал и кипел родник.

Я говорил: Души моей Родник,

Пошли мне знак благой твоей неволи,

А будет сень темницы или воли

В твоей руке тогда -- мне равен миг.

Повей мне, хочешь ли, чтоб я проник

В твой град, прекрасный, словно роща в поле,

А будет ли мне это стоить боли -

Светла мне боль, которой время -- миг. -

О прочем же, я думаю, забуду

В моем рассказе: что вам за нужда

Знать то, о чем вот-вот и сам забуду.

Но если бы спросили вы, -- когда

И чем, Сократ, окончилась страда, -

То вам повем сейчас, не то забуду.

Я вам повем зараз, не то забуду, -

Что после их попытки отклонить

Переговоры, мы связали нить

С их контестаторами -- не в осуду! -

И без кровопролитья под погуду

Их собственных рожков, смогли вчинить

Им справедливый мир, чтоб охранить

Впредь от ошибок славную Потуду.

Представьте, сколь был радостен наш клик,

Обретши в вороге былое братство,

И лишь упадничества психопатство

Затаивало впрок свой слезный хнык.

На победителей лауреатство

Смотрел бесслезный побежденный лик.

А мне во сне в ту ночь явился лик,

Был кущи мрак копьем сиянья вспорот,

И стало больно глаз, чей слабый взор от -

Я не отвлек, как свет был ни велик.

И словом был уже не звук, но блик,

Бегущий ледяной водой за ворот,

Он говорил: Сократ, чудесный город -

Не твой, под сенью сладостных прилик. -

-- Молю тебя, ответь: когда там буду? -

И внятный прозвучал ответ: Когда

Прейдешь... -- Но это значит -- никогда...

Я никогда в том городе не буду...

А может быть и буду, но тогда,

Когда сомнений тягостных избуду.

***

Пока мы кровь в войне со Спартой лили

Сошедшей за грехи на худых нас

Не отдаляли смерть мы и на час

Бежали те кому нас поручили

Равно для рыб все сказанное в силе

Из тех что видел что не видел глаз

С лицом сведенным болью без прикрас

Волна купели прядала в могиле

И словно квота мал любой язык

Но если буду жив я с тем не буду

К тебе покоя моего родник

У тех вторых и третьих не забуду

И взыщешь истины суровый лик

Когда тоски и страха не избуду

VII. Чума

Панического страха не избуду,

Холодного, сводящего с ума -

Милее мне тюрьма или сума,

В чем признаюсь вовсеуслых без студу.

Я предпочту любую инвестуду,

Пусть утеснительную мне весьма,

Такой великой скорби, как чума,

В Афинах вытеснившая простуду.

От мест иных дарованная нам

В придачу к канифоли и ванили,

Устам веселым и тугим гузнам,

Она прошла сухою струйкой пыли

По нашим взорам, теменам, гумнам,

Пока мы кровь в войне со Спартой лили.

Пока мы кровь в войне со Спартой лили,

Мог демон Лакедемонян из тщи

Нам подпустить бацилку и прыщи

Из тех, что специально впрок солили?

Они же говорят: Мы ль подвалили?

А кто подвез -- того ищи-свищи;

Он прыщет, точно камень из пращи,

В мирах, где быть ему определили.

Мы за стены цепляемся, стенясь,

Невмогуту нам от телесной скорби,

И миром мору -- ORBI, URBI, MORBI -

Поклоны бьем, то каясь, то винясь,

Но бич все не преста, и велий мор бе,

Сошедший за греси на худых нас.

Сошедший за греси на худых нас,

Сей мор казнил направо и налево,

Там юну Дафну обращая в древо,

А здесь стрелою извлекая глаз.

Кровь выбирала ей лишь видный паз -

Излиться из кишечника и зева,

И, будь ты старец важный, будь ты дева

Невинная, кто мог избавить вас?

Жар головой овладевал тотчас,

Пусть головой, владеющей умами,

Умы же в страхе разбегались сами.

Но, затаясь иль в панике мечась,

Петляя мыслями или следами,

Не отдаляли смерть мы и на час.

Не отдаляли смерть мы и на час,

Но тем скорее приближали много,

Чтоб, корчась в темном пламени стоного,

Кончину звать, смирясь и огорчась.

Законы кинули нас, отлучась,

И все, что было вычурно иль строго,

Близ Бога стало лишно иль убого -

И мерло в соучастии, сучась.

Упали нравы, цены подскочили, -

Всяк, не желая черпать грязь лицом,

Хамил и бражничал перед концом.

Забыто было все, чему учили;

С кифарой под полой, в ноздре с кольцом,

Бежали те, кому нас поручили.

Бежали те, кому нас поручили:

Одни под землю, те на небеса, -

И было все то Божия роса,

Чем мы в глаза нестужие мочили.

Не стану отрицать, что нас лечили

Работники -- на найм и за фикса, -

Но жала их -- уж не стрела, коса,

Заразой же их -- будто проперчили.

Равно все те, кто от стерва вкусили,

Хоть зверь, хоть птица, будь то волк иль вран, -

Все в муках издыхали, как от ран,

И паки тлю заразы разносили

Для четырех открытых взгляду стран -

Равно для рыб все сказанное в силе.

Равно для рыб все сказанное в силе,

Тлетворный дух, идущий изо рта,

Не оставлял ни древа, ни куста,

С которых бы листы не обносили.