Алексей Бердников - Жидков, или о смысле дивных роз, киселе и переживаниях одной человеческой души

И что ж -- все пташки: галки, какаду?

-- Да, пташки-с. Есть два старца на ходу,

Живущих с нами из охоты к чуду.

-- А эти кто? -- Назвать их не забуду

И даже их занятье приведу -

То Эвельпид и Пистеттер, к труду

Прилежны, правят нами не в осуду. -

-- Однако ваш Кукушкинград -- шутник! -

-- Еще какой! Все над другими трунит,

Но пересмешник всуе -- клеветник:

Тотчас же настучат, и сыч приструнит. -

-- Ну, кто хохочет, Бог с ним, а кто нюнит?

-- И он неудовольствия родник. -

-- И он неудовольствия родник?

-- Сократ, он будет Канюком иль Выпью,

А то покроется нудой иль сыпью,

Ему я не знакомец, не сродник.

-- Прямой ты трус, скажи уж напрямик.

-- Нет, я Орел, а особливо выпью,

Так и друзей не пожалею -- выбью,

И лого-Грифом стать могу на миг. -

-- Позволь, твой миг, -- он длится и посюду,

Твой миг всегда, а что же делать нам,

Кто тихо празднует всю жизнь иуду?

Хариты в вечности искали храм,

Что не подвластен времени пескам -

И обрели тебя -- я не забуду.

И обрели. Тебя я не забуду,

Смешное чудище, Порфирион,

Губитель Зевса, хоть в порфире он,

Не верит смерти, как не верят чуду.

По тальникам, вдоль заводи, по пруду,

Где воды легкие несет Рион,

Куда не ступит никогда Креон,

Где время уничтожилось повсюду, -

Вдаль обходя широкий лук излик,

По мелководью, по стреломуравью,

По цапелью, по нырочью, журавью, -

Султанка, курочка, втыкая клик,

Проходишь, как планета, силу травью,

С тебя покамест не подписан лик.

С тебя покамест не подписан лик,

Но ты и есть PORPHYRION тот самый,

Зевесов враг, одетый птичьей дамой,

И то, что дама -- множество улик.

Их тьма и гибнет, не снеся толик

Космического холода, в упрямый

Хромой период пред весною самой,

Но их трепещет Зевс, а он велик.

Не ласточки, гнездящейся повсюду,

Не ржанки, смело реющей в Рион,

Не ибиса, хотя он равен чуду, -

Болотной курочки PORPHYRION

Трепещет Зевс, хотя в порфире он.

То вовлечен. То поглощен. Избуду?

***

Да вы чернила ваши всуе лили

Сократ сомненьем разъедает нас

Терзанья наши множишь каждый час

Которым наши души поручили

Убудь мы в нашей мудрости и силе

К тебе подносит то персты то глаз

Ты оставляешь срам их без прикрас

Так всех богов ты отослал могиле

Ты перестроил напрочь и язык

И мертвый говорит землей не буду

И помутился истины родник

Ликона же тебе я не забуду

От вас укрою оскорбленный лик

Опасности глаголом не избуду

XII. Апология

Опасности глаголом не избуду

И не затем явился нынче к вам -

Чтоб волю дать слезам или словам,

Доступным простоте и внятным люду.

Ни плакать, ни словоточить не буду,

Не потеку ушам и рукавам,

Не стану апеллировать к правам,

Которых не займу и не добуду.

А потому, когда бы вы тут все

Меня сюда прийти определили,

Чтоб видеть краску на моем лице,

Смущение в кистях, упадок в силе,

Чтоб пожалеть, чтоб оправдать в конце, -

То вы чернила ваши всуе лили.

Да, вы чернила ваши всуе лили,

Впусте потратились на столько слов:

Сократ бездельник, он не чтит богов,

Сократа виды молодежь смутили. -

Ну и так далее все в этом стиле,

Неловком специально для голов,

Чья справедливость с дегтем сапогов

Частенько смешивает правды стили.

Тут кто-то ошибается из нас.

Я знаю даже кто -- все вы в ошибке,

От ней же здравый смысл упас бы нас,

Но мы его заспали раньше, в зыбке,

И можем вслух помыслить без улыбки:

"Сократ сомненьем разъедает нас".

"Сократ сомненьем разъедает нас,

Изнесших столько тягот безвременья -

Утрату половины населенья

В жестоких бедствиях, постигших нас.

И кто от них не выстрадал из нас?

Проскрипции, в карбасах затопленье,

Чужих, своих тюремщиков глумленье,

Присыпки известью на теплых нас.

На будущее видом заручась,

Мы и не то сносили б терпеливо.

Зачем, Сократ, ты мыслишь так глумливо?

Своей стерильной мудростью лучась,

Ты так разнообразно и счастливо

Терзанья наши множишь каждый час.

Терзанья наши множишь каждый час,

Нас отвлекая от забот о хлебе,

Мы на земле живем, а не на небе,

И нам важнее Вечности наш час.

Сократ, ведь наша жизнь всего лишь час,

И этот час мы отдадим потребе,

Что нам в Элизиуме иль Эребе -

Возьми себе их, но верни нам час.

Смотри, чтоб сны твои не отучили

Нас от насущного -- мы можем пасть

И ниже, чем рассчитывает власть.

Гляди, чтоб нас тогда не отличили

Животный гнев и низменная страсть,

Которым наши души поручили.

И точно: наши души поручили

Не телу ль нашему? Иль не рукам

По вторникам, средам и четвергам

Ломать и строить на песке и пыли?

Умрем, кто вспомнит, что такие были,

Ведь дела нет до смертного богам,

Что в нас -- галактикам и облакам,

Мы только плесень, знаешь, поросль гнили.

Но эту плесень оживляет мысль, -

Так с идеологов мы затвердили.

Так снисходительно о нас не мысль.

И это мысль о том, что б ели, пили, -

Чужое нам растли нас иль окисль,

Убудь мы в нашей мудрости и силе.

Убудь мы в нашей мудрости и силе,

Кто встанет к плугу, сядет в аппарат?

Ты не даешь рецептов, о Сократ,

Как бы тебя о том мы ни просили.

Не города ль твои нас искусили,

Где можно жить без бед и без затрат, -

Но ты нам говоришь: Господень град

Нуждается в иной, не в нашей силе.

Ты просто издеваешься, глумясь

Над недостаточностью наших чтений,

И брезгуешь всех наших предпочтений.

Ты с нами говоришь ярясь, томясь,

Как будто кипь невиданных растений

К тебе подносит то персты, то глаз.

К тебе подносит то персты, то глаз

Никто иной, Сократ, как наша юность,

Которая по праву мира юность, -

Что ж из того, что перст у ней и глаз?

Ответь-ка нам, Сократ, зачем далась

Тебе забота портить нашу юность?

Зачем ты говоришь ей: ваша юность -

Синоним глупости и вам далась?

Когда пред молодежью всякий раз

Мы подличаем чтобы подольститься,

Зачем один не смотришь ты на лица?

Зачем одежды рвешь ты всякий раз

С любого, будь ответчик иль истица,

И оставляешь срам их без прикрас?

Ты оставляешь срам их без прикрас,

О наш Сократ, мудрейший из мудрейших!

Тебе махать, конечно, на старейших,

Тебе не полководец самый Красс.

Тебе хуйня и Бланманже и Грасс,

Ты толк не видишь в рикшах либо гейшах,

Ты презрел и правейших, и левейших,

Плевал ты и на лесть, и на острас.

Одежды, бабки, экипажи сгили

В твоих глазах, как будто их и нет,

Тебе ничто минет или сонет,

Намеренья -- пустяк, худы, благи ли,

И пошлы кастаньета и спинет, -

Так всех богов ты отослал могиле.

Так всех богов ты отослал могиле:

Раздел, изгадил, либо истребил.