Виталий Степанов - Под ветрами степными

Когда стали прощаться, один из сватов, считая, что теперь уже делиться нечего, прихватил с собой в темных сенях большой лагун с домашним пивом, но тут же был застигнут с поличным. Поднялся скандал, и сваты, втолкнув в трактор жениха, поспешно отступили из деревни.

На этом дело и кончилось, и Саня был очень доволен, что видел свою невесту всего один раз.

Когда приехали десятиклассники, он издали наблюдал за их жизнью, потом отал иногда заходить к ним в вагончик. Почти всегда он сидел молча, не вступая в разговоры. Однажды ребята спросили его, сколько классов он закончил. Лицо Саши болезненно передернулось.

— Десять классов пополам с братом! — ответил он с горечью, стараясь прикрыть ее иронией.

Теперь он с удовольствием учился бы дальше, но сейчас такой возможности не было.

Его заявление о переводе в бригаду Суртаева также было удовлетворено, но на очередной планерке директор потряс перед Суртаевым пачкой заявлений и сказал, что больше никого переводить к нему в бригаду не будет.

Вечер был совершенно весенний. На западе небо, сделалось зеленоватым, очень прозрачным, каким оно бывает только в конце марта. Под ногами звонко ломался молодой вечерний ледок. И слышно было в тишине, как с крыши срывается запоздалая капель.

У ярко освещенных окон клуба стоял Владька и смотрел на танцующие нарядные пары. В такой вечер Рита вздумала устроить заседание бригадного комсомольского бюро!

Уже несколько дней она систематически изводила Владьку разговорами о том, что он увлекся ремонтом техники и совершенно никаких мер не принимает для оборудования полевого стана и столовой, в которой до сих пор нет печки. Как будто он сам этого не знает! Он соглашался с ней, что это и в самом деле так, но обещал в самые ближайшие дни все сделать, и не делал. Не делал потому, что по горло было других забот. Кончилось тем, что он не выдержал и нагрубил Рите, сказав ей, чтобы она не совала нос куда не надо. По этому-то поводу и собиралось бюро.

— Я же тебя не хотел обидеть, — объяснял Владька извиняющимся тоном. — Я тебе это так сказал, по-свойски.

— Мы с тобой тоже будем по-свойски говорить, — отвечала Рита с улыбкой.

Но в чем только она его не обвинила! И в делячестве (Владька не очень хорошо понял, что это за недостаток, но признался, что и в самом деле он есть у него), и в пренебрежительном отношении к комсомольской организации отделения, и в невыдержанности. Владька терпеливо и покорно выслушал и это, комкая в руках шапку. Но когда после Риты его начала так же методически пилить член комсомольского бюро Оля Потомкина, он взорвался и бросил в сердцах на пол стоявшую на столе кружку.

Девчонки, удовлетворенные тем, что им удалось вывести из себя спокойного Суртаева, торжествовали. На другой день он уехал в бригаду и прожил там несколько дней, пока все не было приведено в порядок.

В середине марта я уехал в отпуск. Я был далеко от совхоза, но от ребят приходили письма, и я в общем был в курсе всех дел.

Получили ваше письмо, которое состоит из одних вопросов и похоже больше на приказ: сделать обязательно, немедленно, непременно и т. д. и т. п. Читали письмо на кухне, было много мальчишек, смеялись.

Столько вы задали вопросов, что немыслимо на них ответить, в особенности нам, животноводам. Вы сами должны понимать и сознавать, что времени у нас в обрез. Мы полностью отдались работе на ферме. Конечно, скотники, например Рябов, будут говорить наоборот. Но вы им не верьте, не верьте! Рябов этот вечно кричит: «Да вы не работаете как следует, да вам лишь бы с рук свалить, вы не хотите накормить хорошенько коров» Но мы на него ноль внимания, Я лично спокойненько однажды уже сказала ему: «Не надрывайся, Рябышкин, и не лезь не в свое дело». Мы много с ним не разговариваем, а он из себя выходит.

Но вы не подумайте, что мы грыземся там. Нет! Это у нас бывают перепалочки из-за силоса, из-за того, что он все время лезет вперед батьки. А в остальном все идет хорошо и дружно.

Игорь — тот совсем другой. Никогда не кричит, а что скажет — так раз, и точка.

На кухне все нормально. Мальчишки ведут себя прилично. Никогда не засиживаются у нас, да и едва ли кто засидится: быстренько выгоним, и конец.

Владька Суртаев ест у нас, гнать мы его не думаем. Зачем? Пусть ест себе на здоровье, он такой спокойный у нас. Да и за него здесь есть кому заступиться.

На днях мы с Катей Повышевой ездили домой. Дома удивляются, что я работаю на ферме, но все-таки одобряют. На что уж мама все охает, а и то сказала: «Везде ведь, дочка, надо работать!»

В Пристани нас застал буран, просидели пять дней. Соскучилась по своим коровам. Приехала, а у моей Фантазии новорожденный. Ох, и обрадовалась же я!

Ну вот все пока. На остальные вопросы будет отвечать Саня, с меня хватит этого, я и так, кажется, много взяла на себя.

До свидания.

Пишу обо всем подробно, как вы просите. Мы живем по-старому, все работают там же, где и работали. Вчера в первом складе закончили очистку и протравливание семян… Теперь перешли в соседний склад.

Сейчас всех очень волнуют дела на ферме. Вторую неделю дуют бураны, и кормов не подвозят. В сегодняшней районной газете одна полоса была целиком посвящена колхозу «Родина», вернее — ферме этого колхоза. Там сено и то рубят и мешают с концентратами, потому что оно грубое. Сено! А у нас и соломы нет. Вот отсюда и плохие надои.

Позавчера было заседание комитета. Разбирали вопрос о нуждах молодежи. Комитет вела Лида Волкова, она пригласила директора и парторга.

Сначала все шло как-то вяло, все отмалчивались. Володька Кочкин встал и сказал: «Если баня каждую неделю будет работать, нам больше ничего и не надо». А Лида подскочила как ужаленная. Говорит: «Вы, кроме работы, ничего видеть не хотите, а жизнь это же не одна работа!» Конечно, никто из нас, десятиклассников, этого стерпеть не мог, потому что никто так не думает, а все мечтают, чтоб и клуб настоящий был в совхозе, и все хотят дальше учиться. И мальчишкам хочется жить в нормальном общежитии. Но хорошо, что Лида всех разозлила. Стали выступать, досталось и директору, и вам бы досталось, если бы вы были.

Директор пообещал немедленно начать ремонт в мужском общежитии, и сегодня в двух комнатах начали перекладывать печки.

Особенных происшествий за это время не было. Разве только вот что: Тольке Мацневу, когда он спал, мальчишки выстригли усы.

Это письмо обсудили вечером. Были предложения написать еще и о других вопросах (интимного характера), но те, кого это касалось, стали возражать.

Поступило последнее известие — кончилась на кухне картошка.

По поручению пристанцев