Автор неизвестен - Ведьмы из Варбойс. Хроники судебного процесса

Затем духи явно начали обвинять мамашу Сэмуэл в детских припадках, говоря: «Это она чары навела на них и на всех тех слуг, что околдованы в доме». А еще говорили, что когда их в состоянии припадка доставят в дом мамаши Сэмуэл или та сама придет, то они незамедлительно выздоровеют. Это многократно подтверждалось, и ни разу не было ошибки.

Если дети, будучи в припадке, доставлялись к дому мамаши Сэмуэл (поскольку было сложно привести мамашу Сэмуэл в дом господина Трокмортона), и даже если они были в том состоянии, что настоящий силач с трудом удерживал их (так они бились, кидались и размахивали руками), едва попадали к дверному порогу мамаши Сэмуэл, как протирали глаза и говорили:

«Я здорова. Зачем вы носите меня? Высадите меня!» Будто с ними поступали как-то постыдно, когда носили по улицам. Они не помнили ничего о состоянии, в котором были. Пока оставались в том доме, чувствовали себя вполне хорошо, но собравшись отправиться обратно и пытаясь выйти за дверь, немедленно падали на землю, и их уносили в том же состоянии, что доставили.

Напротив, когда мамаша Сэмуэл приходила в дом господина Трокмортона, в какой бы крайности дети ни пребывали (как это с большим изумлением можно было многократно наблюдать), но только она делала шаг в гостиную или холл, где они находились, то они немедленно все вставали на ноги и превращались в таких же, как любой другой в том доме. И так продолжалось, пока она была там. Но только она собиралась уходить, как все дети камнем падали на пол. Если она поворачивалась к ним снова и подходила, они сразу выздоравливали. И так пробовали по двадцать раз за час. А когда она наконец ушла, то оставила их в том же состоянии, в котором встретила, будто они и были в припадке. После этого господин Трокмортон счел за лучшее распределять и рассылать своих детей. Кого-то в дом к друзьям, кого-то на время к другим, чтобы посмотреть, что с ними будет. Впрочем, кого-то одного он всегда оставлял при себе.

Если сообщать, что претерпел каждый из них за время, пока пребывал вне родного дома, то отчет потребуется сверхдлинный, думается, длиннее, чем уместно сейчас. Хотя исключительно странные вещи, которые выглядят достойными упоминания, случались тогда с каждым из них. Например, будучи в припадке, они могли рассказать, в каком состоянии и положении в тот момент другая сестра, отдаленная на восемь, десять или двенадцать миль, говоря: «сейчас моя сестра (назвав ее и то место, где она была в припадке) очень тяжко терзается», подобно тому как и сама в тот момент. Абсолютная достоверность этого подтверждалась точным подсчетом времени и многими другими обстоятельствами.

Полагаю, будет достаточно сообщить о том, что когда они находились вне дома, они никогда в то время все сразу не были здоровы и свободны от припадков. И это несмотря на то, что некоторые из них, будь то дома или нет, не впадали в припадок чаще, чем раз в месяц, иногда раз в полгода, а одна была здорова целый год. В то же время совершенно точно подтверждено, что некоторые из этих пяти сестер были нездоровы или связаны какой-либо формой припадка до трех недель кряду и не реже, я думаю, чем каждые три дня с того первого дня, когда их прихватило, и вплоть до недавнего великопостного заседания Выездного суда, когда эти ведьмы были казнены.

Опуская все, что можно было сказать об этих девочках на протяжении почти полутора лет, мы подступим к этому недавнему времени [26] К середине 1592 г. в отношениях с духами, движимыми то ли собственной злобой (поскольку покорение одного человека позволяет прославить глубину дьявольского зла во всем человечестве), то ли злобой пославшего их или подстрекателя, то ли тем и другим вместе, неизвестно, но когда терпение родителей в этом деле, доведенное до предела, закончилось. Попущением своей премудрости Бог в провидении определил границы, в которых духам на срок было предоставлено больше свободы для злодейств по отношению к этим детям. Оставим это Богу. Но правда в том, что в последнее время их, прихватывая всех вместе, стало мучить более странно и терзать телесно более жестоко, чем когда-либо прежде почти с первых дней. И началось это в прошлый Михайлов день или около того. Четверо детей были тогда вместе в Варбойс в доме своего отца, а пятая, самая старшая [27] Джоан. , была в доме своего дяди, Гилберта Пикингера, эсквайра, проживающего в Тичмершской роще.

Около того, на Михайлов день [29 сентября] 1592 г., одна из этих четырех сестер, вторая по старшинству, в возрасте около четырнадцати лет [28] Вероятно, Джейн (Almond 2004. P. 95 n. 38). , была в припадке очень необычного рода, который опишем далее. Каждый день на протяжении трех недель или более она теряла сознание иногда один раз в день или около того, а иногда по нескольку раз в день. В этом приступе она не могла ни слышать, ни видеть, ни с кем-либо говорить, но только терзаться внутренне. Она тогда вся вздымалась и содрогалась, а ее тело раздувалось. И это всегда было для нее очень мучительно. Будучи вне припадка, она суетилась по дому в отличном самочувствии, пила, ела, а порой, как и сестры, бывала очень почтительна в поведении. Когда что-либо сделала, жестом давала понять, что сделано, а когда проходила мимо, то совершала реверанс, заметив, что это уместно. Вела себя так, что человек, не осведомленный о ее состоянии, не мог заметить чего-то необычного, хотя она не могла ни говорить с кем-либо, ни слышать того, кто к ней обращался. Исключение составляло то, что она иногда немного поговаривала с младенцем, который только что родился в том доме и которому она очень радовалась [29] Приходская книга Варбойс отмечает, что Джон Пикеринг из Эллингтона, брат Элизабет Трокмортон, матери девочек, 15 ноября 1591 г. женился на Элизабет Сервингтон (Cervington). Их сын Гилберт был крещен в Варбойс в сентябре 1592 г. .

Богу было угодно, чтоб в начале этих ее припадков там оказалась их тетя. Тогда по случаю появления на свет новорожденного в дом прибыли многие их тети и дяди, а также другие родственники и друзья. Некоторые оставались там неделю или десять дней кряду. И все это время та из сестер была в припадке. И случилось, что мамаша Сэмуэл среди прочих явилась в тот дом, проследовав в комнату для дам, где обычно собиралась очень большая компания. Как только она вошла, эта девочка заметила ее и тут же заговорила, любезно приветствовав, но заявив, что совсем с ней не знакома. Она подносила старухе еду и напитки и с готовностью делала все, что той было угодно. В конце концов она спросила мамашу Сэмуэл: «Чье это маленькое дитя у вас на руках?» Старуха ответила, а также назвала его имя, о котором ее спросили. Девочка удивилась: «Моя тетя [уже] легла спать? Я очень рада. А еще те-то и те-то мои дяди и тети обещали быть здесь?» А они действительно были там тогда в доме, и некоторые из них в той же компании. И мамаша Сэмуэл сказала ей, что те-то и те-то, о ком она спрашивает, на самом деле здесь. Ребенок ответил, что никого, кроме нее и младенца у нее на руках, не видит, хотя буквально прямо смотрел в их лица. Много подобных странных дел тогда случилось, и будет слишком долго рассказывать о них. Когда старуха ушла, ребенок лишился всех чувств и оказался в том же состоянии, в котором был на момент ее прихода в дом.