Автор неизвестен - Ведьмы из Варбойс. Хроники судебного процесса

В конце концов, когда тот мужик понял, что господин Трокмортон продолжает настаивать на вышесказанном, то разрешил забрать свою жену домой вместе с теми девочками на ночь. И они в добром здравии отправились вместе в дом господина Трокмортона. Так продолжалось на протяжении девяти или десяти дней, без каких-либо болей, плачей или любого рода злых припадков. Дети были в самочувствии лучшем, чем за все прежние три года (что совершенно точно), причем все вместе. Это сделало родителей действительно счастливыми, и с той женщиной обращались как с желанным гостем.

Прошло десять дней, как старуха подошла к госпоже Трокмортон и сказала, извиняясь, что ее муж заходил сегодня утром и ей нужно отправиться домой, чтобы принести кое-что необходимое. Госпожа Трокмортон очень не хотела ее отпускать, говоря, что предпочтет сама принести ей требуемое, нежели разрешить покинуть дом. Но старуха ответила, что никто другой не справится с этим делом (что, к счастью, было правдой), и обещала незамедлительно вернуться. Госпожа Трокмортон уступила ее просьбе.

Вскоре после того, как она ушла, некоторые из детей снова впали в припадки, как прежде, а Дух, беседуя с ними, сообщил, что мамаша Сэмуэл сейчас подкармливает своих духов и составляет новое их объединение и расклад; что хотя сейчас и вернется сюда, но от этого им ничуть лучше не станет, скорее от ее присутствия будет хуже, а потому ей не следует здесь больше оставаться. Сказанное этим ребенком оказалось правдой. Когда она вернулась (а отсутствовала она не более пяти или шести часов), дети, которые при ее прибытии были в припадках, такими и остались, а те, что не были, сразу в припадки впали. Все кричали, что теперь мамаша Сэмуэл составила из своих духов новый расклад, и что теперь им ничуть не лучше в ее присутствии, но даже хуже.

Придя домой, господин Трокмортон узнал про состояние детей, обратное тому, в котором их оставил, и причину этого. Он не мог не быть искренне огорчен, но все же положился на добрую милость Божью и не позволил старухе покинуть дом. Главным образом потому, что дочери, находясь в припадках, не могли ни слышать, ни видеть, ни говорить ни с кем, кроме как с ней, а некоторые не могли ничего взять, кроме как у нее или через прикосновение ее рук.

Мамаша Сэмуэл, будучи так при детях, не могла ни остаться где-либо в доме одной, ни делать что-либо по дому, поскольку они в своих припадках обнаруживали ее повсюду, особенно когда она кормила своих духов, и тогда дети говорили: «Сейчас мамаша Сэмуэл в такой-то части дома кормит своих духов». Когда шли и искали, то там ее и находили, но делала ли она что-то подобное или нет, лишь Бог и ее совесть лучшие свидетели.

Также много раз, когда она сидела у очага и говорила с детьми, которые были в припадке, те указывали ей: «Посмотри сюда, мамаша Сэмуэл, разве ты не видишь того, что сидит здесь с нами?» Она отвечала, что нет, не видит. Тогда они опять говорили: «Я удивляюсь, что ты этого не видишь. Смотри, как он резвится, скачет и прыгает вверх-вниз». И указывали на него пальцем здесь и там, когда он прыгал. Порой они также говорили: «Послушай, мамаша Сэмуэл, разве ты не слышишь его? Послушай, как громко! Я не верю, что ты не слышишь, ты не можешь этого не слышать». Она все отрицала и предлагала спросить у их отца или кого-то другого, кто оказывался рядом, слышат ли они это или нет. Дети отвечали, что они никого рядом с ней не видят, хотя смотрели на присутствующих буквально в упор.

Затем они стали говорить мамаше Сэмуэл, что Дух утверждает, будто она и слышит, и видит, и направляет его. Отец этих детей, господин Трокмортон, однажды вечером для проверки спросил мамашу Сэмуэл (как мог бы поступить и в отношении любого другого из присутствующих), сколько приступов случится на следующий день у тех трех детей, что были сейчас в припадках, и какого рода будут эти напасти, когда это произойдет, и как долго они продлятся.

Мамаша Сэмуэл совсем не собиралась отвечать. Но в итоге их отец настоял. Та сказала, что у одной из них, которую назвала по имени, будет три припадка в такой-то и такой манере, а именно легкие обострения, отметив время их начала и конца. У другой их будет два в том же роде в означенное время. А у третьей ничего не будет, и она будет здорова весь день. Все эти прогнозы подтвердились на следующий день для каждого совершенно точно, как она и сказала.

В другое время, вскоре после, мамаша Сэмуэл сидела у детей, которые были в припадках, как прежде. Господин Трокмортон, их отец, в интересах некоторых других, кто был рядом, спросил мамашу Сэмуэл о том, что слышал, будто знакомые с такими духами (а по словам девочек, это она) и удерживающие их в услужении для своих нужд кормят и вознаграждают их чем-то от себя каждый день, чаще всего кровью.

«Признайтесь открыто, – сказал он, – и опозорьте дьявола словами правды, делаете ли вы что-то подобное или нет?»

Она очень резко отвергла это, со многими горькими словами и бранью, воззвав к Господу явить с неба очевидный знак, чтобы все в мире уяснили, такова ли она, как подозревают, делает ли что-то подобное, вознаграждает ли их чем-то, владеет ли какими-то духами и знает ли про них что-то.

После этого господин Трокмортон и присутствовавший господин Генри Пикеринг, дядя упомянутых детей, выслушав такие ее протесты и отчасти ужаснувшись сердцами (поскольку всегда сильно подозревали ее виновность), что она так неистово собственными руками (а так и было) призывает суд Божий себе на голову, вышли за дверь и прежде чем отошли десяток шагов от дома, один молодой джентльмен, господин Джон Лоуренс (кузен упомянутых детей), который стоял позади в гостиной, догнал господина Трокмортона и господина Генри Пикеринга, сказав, что у мамаши Сэмуэл кровоточил подбородок. После чего они вернулись в гостиную, где она находилась, и обнаружили салфетку, которой она вытерла кровь с подбородка и на которой была кровь в количестве восьми или десяти капель.

Затем господин Трокмортон с остальными осмотрел ее подбородок, но там ничего более увидеть было нельзя, будто на тыльной стороне чистой руки, обнаружилось только несколько маленьких красных пятнышек, напоминающих блошиные укусы.

Тогда господин Трокмортон спросил у нее, кровоточил подбородок или нет? Она ответила, что так бывает очень часто. Он спросил, кто может это подтвердить, кроме нее? Она сказала, что никто, потому что кровоточило всегда, когда она была одна, и она никому об этом не рассказывала.

Про это кровотечение из подбородка она призналась упомянутому господину Генри Пикерингу после своего осуждения, что духи тогда сосали ее подбородок, когда она вытерла его рукой и когда отвергла это в разговоре с ним и господином Трокмортоном, что ее подбородок иногда кровоточил и ранее после их сосания, но не часто и не так много, как тогда, ну, едва ли в количестве одной капли за каждый случай.