Василий Мизин - Снайпер Петрова

В августе сорок второго небольшой по численности партизанский отряд после напряженной учебы получил приказ на переход линии фронта. С наступлением темноты отряд скрытно прибыл в назначенное место. Залегли в ожидании сигнала. Одежда на всех быстро промокла до последней нитки. А сигнала нет и нет. Фашисты заметили отряд и открыли ураганный огонь из всех видов оружия. Пришлось вернуться на прежнее место дислокации. Утром Ксения почувствовала себя плохо, не могла подняться с нар. Здоровье, подорванное блокадой, дало себя знать. Температура поднялась до сорока градусов. Фельдшер отряда признал двустороннее воспаление легких. Командир приказал направить дочь в госпиталь. Выйдя из госпиталя, она решила податься к мужу. В отдельном дивизионе связи особого назначения, где служил ее муж, она стала работать на самых разных должностях: стирала и ремонтировала солдатское белье, готовила пищу и убирала помещения. В общем, делала все, пока их часть не посетил полковник Василенко из разведотдела Волховского фронта. Он-то и определил ее дальнейшую судьбу. В августе сорок четвертого года по состоянию здоровья ее демобилизовали. Сейчас моя дочка, младший лейтенант запаса, снова в Ленинграде, воспитывает дочку. Вот и вся история, товарищ генерал.

— Из мужского пола кто есть на фронте?

— Остался один, и самый близкий, — зять Алеша.

— Повидать хотите?

— Очень! Между прочим, он где-то здесь недалеко.

— Найдем. Это в наших силах, поможем. На том и договорились.

К концу встречи они беседовали как старые хорошие друзья после затянувшейся разлуки. Три часа старшина Петрова была гостьей командарма. Потом Федюнинский вызвал к себе адъютанта. Выслушав генерала, майор вышел. Вскоре он вернулся.

Командарм взял из его рук небольшую серую коробочку и обратился к старшине:

— Дорогая Нина Павловна! Это вам на память о нашей встрече.

В коробочке лежали дамские часы с дарственной надписью: «Н. П. Петровой от командующего армией Федюнинского. 14.03.45».

Командарм снова повернулся в сторону адъютанта, и тот подал ему новенькую снайперскую винтовку с оптическим прицелом.

Нина Павловна растерялась от нахлынувшего счастья. Густой румянец заиграл на ее впалых, перечеркнутых местами неглубокими морщинами щеках. Глаза повлажнели. Она опустилась на колено, поцеловала винтовку. На правой стороне приклада увидела небольшую пластинку, сверкнувшую позолотой, и слова на ней: «Старшине Петровой от командующего армией». Затем встала и громко произнесла:

— Служу Советскому Союзу! Не выпущу оружия из рук, пока бьется сердце! Спасибо, товарищ генерал!

— Воюйте, как воевали. Желаю вам доброго здоровья и скорого возвращения к семье.

Иван Иванович наклонился, обнял и поцеловал женщину.

— Спасибо вам за отличную службу!

Нина Павловна села в машину, а Иван Иванович в накинутой на плечи шинели еще долго стоял на ступеньках старого мрачного замка. С крыши, местами покрывшейся лишайниками, падали на землю маленькие сосульки, разбиваясь вдребезги об асфальт.

Он вспомнил слова Наполеона, сказанные императором при бегстве из России в разграбленном и сожженном Смоленске, более века назад: «Что за страна! Здесь даже женщины воюют!» От себя командарм добавил: «И отлично воюют!»

От командующего в батальон Петрова вернулась лишь поздним вечером. В темном небе кое-где вспыхивали, как светлячки, одинокие звезды. С моря тянуло прохладой. Дул низовой ветер, шурша прошлогодней травой.

Дежурный по штабу с красной засаленной повязкой на рукаве шинели встретил и проводил ее до землянки. На столике тускло горела коптилка. Рядом стоял котелок с гречневой кашей и кусочками баранины сверху. Тут же кружка крепкого чая с сизоватой пленкой.

— Я мигом, товарищ старшина! Сейчас все подогрею. — Сержант схватил ужин, хлопнул скрипучей дверью и исчез в темноте.

Нина Павловна посмотрела на соседнюю койку. Там спала переводчица. Когда ушел дежурный, Лида тяжело вздохнула, повернулась на левый бок, лицом к Петровой.

— Из-за меня не спите, Лидия Ивановна? Я вас разбудила? — спросила Нина Павловна.

— Нет. просто не хочется. Днем нас очень сильно контратаковал немец. Понесли большие потери, а впереди — неприступная высота.

— Так уж и неприступная, возьмем и ее.

Ждать ужина Петрова не стала, пошла к комбату доложить о своем возвращении.

Семен Алексеевич полудремал на жестком топчане, заложив руки под голову. При виде старшины он поднялся и спросил с тревогой:

— Все ли в порядке? Чего только не передумал!

— Вот посмотрите: новенькая, снайперская… И это тоже. — Она поднесла часы к уху комбата. — Как — ходят?

— Как часы. Тикают. Вижу, поездка была удачной.

— И вам, Семен Алексеевич, кое-что есть! — Она показала комбату майорские погоны. — Носите на здоровье, товарищ майор!

— Привезли многовато — целых пять пар!

— Не часто бываем в армейском военторге, вот и решила — брать так брать, чтоб надолго хватило, до полковника.

Вошел парторг батальона.

— Вечер добрый! — с улыбкой поздоровался он, пожал руки комбату и старшине.

Разговорились о насущных задачах, о потерях. Когда Петрова ушла, Семен Алексеевич сказал:

— Знаешь, Сергей Федорович, очень мы привыкли к Нине Павловне, она и впрямь нам как мать родная: всех успокоит добрым словом и в то же время потребовать может с каждого, на то у нее материнское право. Знаем: где старшина Петрова — всегда порядок, успех.

— Больше того, Семен Алексеевич! Есть в ней что-то притягательное. Стоит только сказать солдатам, что впереди идет коммунист Петрова, идет, не сбивая шага, без жалоб и вздохов, с полной выкладкой, как сразу все преображаются, откуда-то появляются силы… На привалах она шутит, озорно запевает, проводит короткие беседы.

…В землянку Нина Павловна пришла в полночь. Ужин был горячим. От котелка и кружки курился едва заметный тонкий столбик пара. Поужинала и легла. Ей не спалось: жалела сержанта, что ему не раз пришлось подогревать ужин, вспомнилась семья, встреча с командармом. Хотелось воевать еще лучше, у нее новенькая винтовка. С этой мыслью она заснула. Ее разбудил связной комбата:

— Майор вызывает, товарищ старшина!

Подразделения полка все ближе подходили к Данцигу. На пути батальона Сидорова была высота с отметкой 141,7. Противник удерживал ее крепко.

Утро 17 марта было пасмурным, холодным. Наши войска перешли в атаку, но успеха не было. Высота дымилась, горела земля. Снарядов никто не жалел. Майор Сидоров в который раз бросал в атаку свой батальон.

— Старшина Петрова, соберите всех, кто есть еще и тылах. Старшему лейтенанту Шатохину со своими минометчиками немедленно сюда — пойдем в последнюю атаку.