Сергей Носов - Книга о Петербурге

Почему без пищевых?

А вот почему (но сразу оговорюсь: эта интрига относится примерно к семидесятым годам прошлого века).

Партия и правительство решили тогда укрепить кормовую базу животноводства. Помочь ему в этом деле должно было сознательное население, в частности — городское. Придумали собирать у населения пищевые отходы — для откорма свиней. На каждой лестничной площадке поставили ведро емкостью до десяти литров и с обязательной надписью «КОРМ». Появятся ли у вас картофельные очистки, или кот откажется есть продукт, или покроется плесенью помидор, вы это выносите на лестничную площадку, поднимаете на ведре крышку и бух в КОРМ — вот и вся ваша помощь свиноводству. За дальнейшую судьбу ваших пищевых отходов отвечает дворник — ему за это полагаются премиальные. Собранные со всего дома (а это у нас, кажется, семь лестниц) пищевые отходы увозятся спецтранспортом в свинооткормочное хозяйство; там их подвергают термической обработке под высоким давлением, а что дальше, я, честно сказать, не знаю.

Знаю, что для организации всего этого непростого процесса создавались какие-то специальные конторы по заготовки неплановых кормов. И что с одного ленинградца при планировании результатов ожидался ежедневный взнос в сто граммов пищевых отходов. Мне кажется, я с этой нормой справлялся.

Лично меня ситуация с пищевыми отходами вполне устраивала. И проще, и удобнее вынести арбузные корки за входную дверь на лестничную площадку, чем нести вниз по лестнице и далее через весь двор, вот сюда, к этой кирпичной стене, где условно сейчас нахожусь… Но имелись и другие, признаю́, мнения. Не всем нравилось. Недостатки у предприятия, несомненно, были свои. Мы никогда не сдвинемся с места, если будем обсуждать детали. Возвратимся к помойным бакам.

В начале 1992 года, то есть когда к власти пришли самые что ни на есть реформаторы, а прежний режим как пал, так и рассыпался, прошел, значит, слух у нас во дворе, что помойные баки вообще ликвидируют. И будем мы выносить помойные ведра на набережную Фонтанки строго по расписанию мусоровоза, который возьмет как бы шефство над нами. Беспокойство охватило жильцов, никому такая реформа не нравилась.

К счастью, все обошлось. Но только для четных номеров домов по Фонтанке. Во дворах четных номеров, на нашей стороне набережной, баки оставили. А вот на нечетной стороне, на том берегу Фонтанки (нет дыма без огня), действительно решили провести эксперимент — посмотреть, что получится, если помойные баки вообще убрать и заставить людей выходить с ведрами по расписанию.

Бывало, выйдешь вечером из дому, идешь по Фонтанке в сторону Гороховой, а на том берегу люди в группы сбиваются, образуют, похоже, очередь; ведра помойные на поребрик поставили, а сами ждут: приедет ли?.. а вдруг не приедет?

Написал я тогда свою первую пьесу — «Дон Педро», про двух пенсионеров, Антона Антоновича и Григория Васильевича. В первом же эпизоде они у меня встречаются вот в такой очереди. У Григория Васильевича при этом, оказывается, украли недавно ведро с очистками, и он пришел без ведра — вдруг свое обнаружит… Пьеса, вообще-то, о другом, но примерно с этого начинается.

По радио передавали, в театрах шла.

Я к тому это говорю, что прочитал в социальных сетях где-то, как один сравнительно молодой человек рассказывает о прошлом. Будто бы при советской власти нельзя было ведро с картофельными очистками нигде оставить — сразу же украли бы.

На это хочу возразить. Во-первых, Софья Власьевна в данном случае ни при чем. Во-вторых, я знаю, откуда ноги растут. Отсюда растут. Но: надо учитывать жанр — моя трагикомедия, конечно, про правду жизни, и все-таки, господа, пьеса эта — все-таки с элементами драмы абсурда.

Всякого зашедшего в этот двор-треугольник непременно повлечет направо — в ход-проезд, или паз-проход, при остром дворообразующем угле, с поворотом налево — за угол пятиэтажного флигеля.

Объясняю толковей.

Дом, в котором прошла бóльшая часть моей жизни, обладает особенностью, которая в детские годы мне казалась фокусом. С внешней, парадной стороны он четырехэтажный, а с внутренней, выходящей во двор — у него пять этажей.

Одно из двух окон, выходящих не на парадную сторону, принадлежит «темной комнате» (другое — кухне). «Темная» эта комната — потому, что прямо смотрит на голую стену пятиэтажного флигеля и расстояние между зданиями невелико.

Тут и есть паз-проход, соединяющий первый двор со вторым. Если бы не было этого громоздкого флигеля, не было бы двух дворов, как и самого прохода.

Итак, междворовая перемычка. Надо обязательно посмотреть на небо. Оно будет явлено тонкой прямой полоской, образованной карнизами крыш. Словно небо закачали в резервуары и соединили каналом. В солнечные дни, которых в Питере не так много, хорошо наблюдать за движением облаков — полное ощущение, что небо перетекает со второго двора в первый (согласно местной розе ветров). Во второй двор мы пока не торопимся, а стоим задрав голову.

Современные фотографы полюбили снимать куски петербургского неба, заключенные в контуры дворов-колодцев. Квадраты, прямоугольники, трапеции, неправильные фигуры самых причудливых форм… На Петроградской в одном из дворов (Малый проспект, 1б) небо представлено восьмиугольником, как раз правильным. А бывает — словно небо добывали кривыми ножницами. На самом деле в те времена, когда петербургские небо и свет еще не стали фирменными достопримечательностями, здесь повсюду правил расчет. Нынешние созерцатели, блуждающие по старым дворам, своей эстетической радостью обязаны меркантильности прежних землевладельцев, застроивших участки с максимальной плотностью ради максимальной выгоды.

Что это там за мостик — с крыши на крышу? Кто бы знал, самому интересно. На моей памяти он был всегда. «Мостик» сказано громко — так, несколько дощечек поверх металлических направляющих. Ни разу не видел, чтобы кто-нибудь рискнул пройти по нему. На крышу флигеля есть ход с чердака, так зачем же перебираться туда с крыши соседнего дома? Как-то это нетипично для петербургских дворов. Нигде не видел ничего подобного.

А какое мне дело до этой конструкции? Нет никакого. Замечал ее только потому, что прямо под ней — наша парадная. Некоторые, выходя, бросали взгляд наверх: как там оно, не грохнется? Возможно, отсюда у некоторых интерес к облакам на небесной дорожке…

Да, парадная. Третья по счету. Когда мы вызывали врача или аварийную службу, добавляли к адресу довеском: вход со двора, третья парадная. Иначе не найти: номера квартир в ленинградских дворах часто идут вразнобой (следствие исторических уплотнений и перепланировок).