Анатолий Никифоров - Золотая нить Ариадны

Таким образом, немецко-фашистские войска и соединения их союзников (Румыния, Венгрия, Финляндия), развернутые к 22 июня на границе, превосходили войска СССР более чем в два раза. Главная цель нападения, конечно же, заключалась в другом, а именно в уничтожении первого в мире социалистического государства, создавшего своим существованием притягательный образ для государственного устройства трудящихся всего мира.

В упомянутой «Декларации» Гитлер неоднократно говорит о необходимости свержения «иудейско-большевистского правительства Москвы», которое якобы непрерывно пыталось навязать свое господство германскому народу и народам Европы.

Уже в день нападения в СССР принимаются указы «О военном положении» и «Об объявлении в отдельных местностях СССР военного положения», куда помимо других регионов попали Курская, Воронежская, Тульская, Смоленская и Орловская области.

23 июня постановлением СНК и ЦК ВКП(б) была создана Ставка Главного Командования Вооруженными Силами Союза ССР в составе Сталина, наркома обороны Маршала Советского Союза Тимошенко (председатель), начальника Генштаба Жукова, Молотова, маршалов Ворошилова, Буденного и наркома Военно-Морского флота адмирала Кузнецова.

10 июля она была преобразована в Ставку Верховного Командования, и ее возглавил И. В. Сталин. В ее состав был введен Б. М. Шапошников, ставший уже к этому времени начальником Генерального штаба, а 30 июля был создан Государственный Комитет Обороны, который также возглавил И. В. Сталин.

3 июля по радио выступил И. В. Сталин. Это было первое его выступление с начала войны. Он убедительно объяснил причины, вынудившие СССР заключить договор с Германией в 1939 году, разоблачал агрессивную политику Гитлера, показал опасность фашизма. Выступление Сталин писал сам, и, будучи неплохим психологом, он в оценке действий германского руководства в качестве ключевого пять раз употребил слово «вероломство». Он умел акцентировать внимание слушателя или читателя на проблеме, которая, на его взгляд, является наиболее важной для восприятия и запоминания. В данном случае он подчеркивает тот факт, что, несмотря на все усилия со стороны советского руководства не дать повода Германии для агрессивных действий, последняя все же под надуманными и фальсифицированными предлогами нарушила Пакт о ненападении. В целом вся речь была полна оптимизма и уверенности в нашей победе и сыграла колоссальную роль в мобилизации советского народа на борьбу со злейшим врагом.

Указом Президиума ВС СССР от 30 июля 1941 года председатель Государственного Комитета Обороны И. В. Сталин был назначен народным комиссаром обороны, а совместным постановлением Верховного Совета, Совета Народных Комиссаров и ЦК ВКП(б) от 8 августа — Верховным Главнокомандующим всеми войсками Рабоче-Крестьянской Красной Армии и Военно-Морского флота. На очереди стояла главная задача — перевод экономики и всей жизни страны на военные рельсы.

Был ли И. В. Сталин в шоке?

Два, по существу, уже преданных забвению пигмея, прежде чем уйти в полное небытие, решили все-таки пнуть мертвого дракона. Н. С. Хрущев в своих мемуарах пишет: «Война началась. Но каких-либо заявлений советского правительства или же лично Сталина пока не было… Сейчас я знаю, почему Сталин не выступил. Он был совершенно парализован в своих действиях и не собрался с мыслями… Он находился в состоянии шока».

Более резкую оценку Сталину дает бывший главный идеолог Советской Армии Д. Волкогонов, говоря, что тот был в состоянии прострации, но не в первые дни войны, как утверждает Хрущев, а через неделю впал он в такое состояние, поскольку 29 и 30 июня отсутствовал в Кремле. И далее никаких доказательств, только домыслы, слухи, сплетни и сознательное искажение фактов. Разве Хрущев не знал, что 22 июня в 12 часов 15 минут по советскому радио выступил заместитель предсовнаркома народный комиссар иностранных дел В. М. Молотов?

Увлекшись развенчанием Сталина, Волкогонов идет дальше: он приписывает ему предательские намерения в отношении Советского государства и нашего народа. В частности, он утверждал, что Сталин в октябре 1941 года вынашивал замыслы капитулировать перед Германией. Это обвинение он подкрепляет тем, что Сталин якобы приглашал в Кремль болгарского посла Стаменова, которого умолял связаться с Гитлером и довести до последнего сведения, что Советский Союз согласен на любые условия капитуляции и значительные территориальные уступки. И якобы только отказ болгарина выполнить просьбу Сталина спас страну от этих коварных замыслов вождя. Какова же правда о «шоке Сталина» и его замыслах «второго Брестского мира»?

Истинная картина о состоянии И. В. Сталина в первые дни войны хорошо просматривается из тетради учета посетителей вождя, которая заполнялась дежурными сотрудниками. Эти тетради были заведены в 1927 году и велись до самой его смерти. В них, как правило, фиксировались фамилии посетителей и время их пребывания в сталинском кабинете. Это были не только члены Политбюро и Совнаркома, но и ученые, военные, работники культуры и искусства.

Так вот, в первый день войны у Сталина состоялось 29 встреч и бесед с политическими, военными и хозяйственными деятелями, 23 июня — 21, 24 июня — 24, 25 июня — 29, 26 июня — 28, 27 июня — 30, 28 июня — 28. Таким образом, факты полностью опровергают утверждение, что в первые часы войны Сталин был растерян и деморализован. Уже с раннего утра 22 июня у него были Молотов, Берия, Тимошенко, Жуков, Мехлис, Маленков, Микоян, Каганович и другие видные политические и государственные деятели, крупные военачальники. В эти дни Сталин сам готовил свое выступление по радио 3 июля, и из текста его речи не видно, чтобы он был в шоке. Это была речь руководителя, уверенного в победе советского народа над фашистской Германией.

Писатель Ф. И. Чуев в беседе с В. М. Молотовым в конце 1980-х годов спросил: «Пишут, что в первые дни войны Сталин растерялся, дар речи потерял…» В. М. Молотов: «Растерялся — нельзя сказать. Переживал — да, но не показывал никому… Все эти дни и ночи он, как всегда, работал, некогда ему было теряться или дар речи терять». Аналогичную оценку Сталину в эти дни дает и Л. Каганович.

Несколько слов «о предательских планах» Сталина. Действительно, к осени 1941 года положение на фронте было архитяжелым. В резерве у Верховного Главнокомандующего в Сибири и на Дальнем Востоке было около 10 стрелковых дивизий, 1700 танков и 1500 самолетов. Для того чтобы их на Запад перебросить, Сталину надо было время. И вот в этой ситуации у Сталина, Молотова и Берии рождается план дезинформации немцев с использованием возможностей болгарского посла в Москве Стаменова. Суть операции сводилась к следующему. Сталин и Молотов располагали информацией от наших разведчиков о том, что после начала войны в высших дипломатических кругах Германии делались намеки о возможном развитии событий на советско-германском фронте, когда необходимо будет отдать предпочтение урегулированию отношений между нашими странами на основе взаимных уступок. Наш весьма осведомленный источник Корсиканец в конце июля 1941 года сообщал, что в германском верховном командовании высказывается недовольство недостаточно быстрыми темпами наступления немецких войск, которые значительно ослабели после остановки советскими войсками под Смоленском танковой армии Гудериана.