Элизабет Револь - Жить! Моя трагедия на Нангапарбат

Я злюсь на собственное бессилие. Я говорю с ним, успокаиваю, но в душе чувствую пустоту. Жду новостей от Людовика. Предложение спускаться одной мне не подходит. Я не могу его принять. Между Томеком и мной очень сильная, живая связь. С первой же встречи на Нангапарбат между нами возникло необъяснимое притяжение. Может быть, противоположности притягиваются? Мы с ним совершенно не похожи. У нас разные физические данные, разное отношение к жизни. Как и ему, мне нравится подниматься на большую высоту, я люблю проникаться духом этих мест, но я не чувствую с Нангапарбат того единения, которое Том испытывает с покровительницей горы, Богиней. Том аутсайдер, он восхищается покорявшим Гималаи польским альпинистом Ежи Кукучкой. В горы он отправляется с рюкзаком, набитым мечтами, а не вещами, имея в активе стальные нервы, а не интенсивную физическую подготовку и соблюдение ограничений, необходимых любому спортсмену. Его дух свободен, меня восхищают духовные искания, которые приводят его на Нангапарбат. Я не всегда понимаю, что он делает. Моменты воодушевления сменяются периодами, когда он проваливается в бездну депрессии. Отказывается участвовать в восхождении, потом снова с головой ныряет в проект. Это что-то вроде настоящей зависимости. Как будто Нангапарбат для него отдушина, свобода, и в то же время тюрьма!

По физическим параметрам мы полная противоположность друг другу. Томек гораздо тяжелее, шире в кости – вес 80–85 килограммов, рост 1,70 метров. Он удивительно крепок и вынослив, у него большой запас сил. Я гораздо меньше: рост 1,56 метров, в начале экспедиции вес 48 килограммов, а в конце он часто снижается до 40 килограммов. Мой организм быстро сжигает лишний вес, который я стараюсь набрать перед экспедицией.

В горах Томек ест мало, целую неделю может провести в медитации когда почти ничего не ест, а вот я не могу отказывать себе в еде. Я ем за двоих! Чем выше мы поднимаемся, тем больше я ем. Еда успокаивает меня, это один из показателей, за которыми я слежу. Если я не очень хочу есть, это может означать, что акклиматизация проходит не очень гладко.

Кажется, Томеку никогда не бывает холодно, он редко надевает шапку и перчатки. А мне приходится надевать много одежды, слой за слоем. Я мерзлячка и гораздо более требовательна к одежде, люблю комфорт.

Томеку нравится идти не спеша, то ускоряясь, то замедляясь. Я же люблю скорость и могу долго идти в быстром темпе. Перед экспедицией Томек очень мало тренируется. «Зачем бегать, пока в глазах не потемнеет?» – часто говорит он мне, смеясь. Еще он курит, и ему это нравится. В этом году он впервые прислушался ко мне: в Ирландии, по вечерам после работы, он тренировался и, самое главное, бросил курить.

Я, напротив, ничего или почти ничего не оставляю на волю случая. Готовлюсь, все просчитываю, тренируюсь, как профессиональный спортсмен, разрабатываю протоколы безопасности.

А еще мы очень по-разному относимся к безопасности во время экспедиции. Томек полагается на помощь Богини. А мне необходимо все рассчитать, изучить маршрут, во всех подробностях представить себе, что и как будет, хотя, начав восхождение, я во многом доверяю своей интуиции. Я чувствую, где находится главный отрезок маршрута, как пройти сквозь туман или ледяной лабиринт. Я представляю себе и запоминаю детали рельефа, очертания ландшафта и могу вернуться по пройденному маршруту и ночью, и в тумане.

В нашей связке я чаще иду первой. Мне нравится искать проход, прикидывать, как идти дальше. Я никогда не теряюсь, и мне почти никогда не бывает страшно. Все потому, что я заранее изучила все варианты отступления на случай, если придется возвращаться, не добравшись до цели. Заранее рассчитала, сколько дней мы можем провести наверху, сколько понадобится времени, чтобы достичь вершины и спуститься вниз, и все это с поправкой на ветер.

Том никогда не интересуется прогнозом погоды, он вообще не переживает по этому поводу. Он уверен, что Богиня присмотрит за ним. Том движется в ритме горы – так он говорит. Я же, наоборот, всегда узнаю, что сулят метеосводки, чтобы знать, к чему готовиться. Том знает, что может провести несколько дней на высоте, дожидаясь, когда погода успокоится и можно будет идти дальше. Он медитирует, обращается к ресурсам, таящимся в глубине его души. Том уверен, что готов к встрече с метелью, сможет забиться в ледяную пещеру и сидеть там, пока не наступит затишье, – он так уже не раз делал. А мне просто необходима ежедневная метеосводка, которую присылают Жан-Кристоф или Людовик. Иначе я не буду чувствовать себя спокойно. Мысль о том, что из-за плохой погоды или из-за обрушившегося серака [8]можно застрять на высоте более 6000 метров, пугает. Непредвиденная остановка на гребне, на большой высоте, также означает напрасный риск и трату сил. Я всегда стараюсь беречь энергию, расходовать ее как можно экономнее, на случай, если погода вмешается в наши планы.

Еще одно различие между мной с Томом – отношение к близким во время экспедиции. Я каждый день сообщаю новости Жан-Кристофу. Мы так решили еще до моего отъезда, и я строго придерживаюсь договоренности – ради нас обоих. Для этого я взяла с собой спутниковый телефон «Турайя» (его пришлось оставить в базовом лагере) и коммуникатор «ИнРич» с GPS-навигатором. И то и другое стоит не так уж дорого. Зато, отправляясь в экспедицию, я намеренно лишаю себя доступа в интернет, отрезаю себя от внешнего мира. Современный мир слишком зависим от онлайн-общения, и я постоянно чувствую пресыщение от поступающей информации. Мне нравится отключаться от новостей, от бешеного ритма, в котором живет весь остальной мир, и все внимание отдавать горе.

У Тома на этот раз вообще не было никаких средств коммуникации. «Турайя», которой он пользовался во время экспедиции 2016 года, сломалась, и он не стал ее чинить. Своей жене Анне он ничего о себе не сообщал; говорил, что не видит в этом никакой проблемы. Я много раз говорила с Томом об этом, спрашивала, почему он оставляет Анну в полном неведении о том, что с ним. Том отвечал, что бережет ее – не «грузит» мыслями, которые посещают его во время восхождения, и это одно из проявлений его любви к ней. Я была с ним не согласна. Если бы я не сообщала мужу, как у меня дела, я бы заставила его волноваться – не зная, что со мной, он бы воображал бог знает что. К счастью, Анна поддерживала связь с Жан-Кристофом, и он рассказывал ей полученные от меня новости.

Томек придавал большое значение легенде о Богине. Совершая одно восхождение за другим, он считал, что вступил в общение с божеством, обитающим на Нангапарбат. Если он в чем-нибудь сомневался, то говорил: «Я поговорю с Богиней» и уединялся. Возвращаясь, он говорил: «Сделаем так» или «Пойдем туда».