Артур Дойль - Опасная работа

Джон Уильям Колензо (1814-1883) – теолог противоречивых взглядов, потрясавший основы англиканской церкви.

На самом деле боксом на борту «Надежды» Конан Дойл занимался много, о чем свидетельствуют последующие записи в журнале. «Это держало меня в хорошей форме на протяжении всего плаванья», – писал он в «Приключениях и воспоминаниях».

На Гринхилл-плейс в Эдинбурге жили близкие друзья Дойлов Райаны. Овдовевшую миссис Райан Конан Дойл считал своей второй матерью, а с ее сыном Джеймсом дружил со школьных лет.

Шарлотта Туэйтс Драммонд из Эдинбурга, как и миссис Райан, была очень близким Конан Дойлу человеком.

Имеется в виду любимая сестра Конан Дойла – Каролина Мэри Бертон Дойл, шестью годами моложе его.

Какую функцию на корабле исполнял Джек Вебстер, остается неясным, как неясно и то, почему капитан Грей упорно сохранял в команде этого буяна. Попытки отыскать списки членов экипажа «Надежды» в 1880 году успеха не возымели.

Уильям Скорсби, младший (1789-1857), которого Конан Дойл в книге «Обаяние Арктики» называет «последним из великих капитанов Англии». Отцом его являлся в высшей степени удачливый капитан китобойного судна из Уитби, и первое свое плавание в арктические воды юный Скорсби совершил в возрасте десяти лет. После обучения на естественном факультете Эдинбургского университета он стал плавать на судне своего отца «Решимость», и к 1810-му, будучи юношей 21 года, успел принять участие в целых десяти арктических экспедициях. Последовавшие затем пятнадцать лет он посвятил китобойному промыслу и изучению Арктики, но после смерти жены стал священником. Его записки и дневники стали важным источником для всех исследователей арктических широт. Пролив в Гренландии носит имя Уильяма Скорсби-младшего, как и названный в честь него лунный кратер.

Паровые двигатели в качестве вспомогательного средства передвижения китобои стали использовать еще в начале века, но отношение к этому новшеству не было однозначным. То, что в наши дни стало нормой, некоторые в ту пору полагали причиной уменьшения количества китов и постепенного упадка промысла.

Имеются в виду нарвалы.

«Затмение» считалось лучшим китобойным судном Питерхеда. Построенное для Греев в 1860 г. «Затмение» сменила в 1872-1873 гг. «Надежда».

Дэвид Грей являлся также видным натуралистом и авторитетом во всем, что касалось Арктики. Работавший в те годы под его началом младший Грей, Александр, видимо, и имеется тут в виду. В 1838-м он принял под свое начало не раз упомянутый Конан Дойлом «Эрик».

Может быть, имеется в виду популярная в трактирах игра «капитанша».

Неясное место. Лейт – эдинбургский порт, откуда постоянно отправлялись китобойные экспедиции.

«Являлось обычной практикой, – отмечает Дуглас Гарден из Шетландской библиотеки, – отплывая из Леруика, бросать якорь чуть севернее для более четкого распределения служебных обязанностей среди матросов и установления вахтенного расписания перед тем, как приступить к штурму Атлантики». В своих записках от 1874 года Маркем выдвигает другую шутливую причину остановки: «Обычно отплытие китобойного судна ознаменовывалось полной неспособностью команды нести службу вследствие обильных возлияний с друзьями и знакомыми, в которых усердствовали матросы, и многочисленных стаканов со спиртным, выпитым ими за успех экспедиции».

Джон Маклеод, старший механик «Надежды».

Важнейшей целью того времени, сопряженной с огромными трудностями, было пробиться к полюсу на север. «Между Гренладией и Шпицбергеном, – писал Конан Дойл в «Обаянии Арктики», – путь следующему на север преграждает гигантский ледяной риф, в научной терминологии называемый “палеокристаллическим морем”, а китобоями на более экспрессивном англо-саксонском – “барьером”». На это замечание Конан Дойла отозвались Дэвид Грей, Альберт Гастингс Маркем, впоследствии контрадмирал, командовавший кораблем «Сторожевой» в британской арктической экспедиции 1875-1876 гг., а также его кузен Клеменс Маркем, почетный секретарь Королевского географического общества и автор труда «На пороге неведомого» (1873). Все трое соглашаются с Конан Дойлом, с оговорками относительно возможностей обойти «барьер» и достигнуть полюса. Несмотря на многочисленные попытки, прошло лет тридцать, пока экспедиция, ставившая перед собой эту задачу, была признана успешной. Американский адмирал Роберт Пири и его товарищи достигли полюса на санях в 1909 г. В мае 1910-го Конан Дойл произнес речь на завтраке в честь последнего: «Сочинители романов всегда имели зуб на естествоиспытателей, – сказал он. – Ведь раньше земной шар представлял собой сплошные белые пятна, пустоты, которые романист волен был заполнять плодами своей фантазии. Но благодаря неуемной и злостной энергии нашего гостя и подобных ему джентльменов пустоты эти теряют протяженность, сокращаются, и воображению сочинителей скоро негде будет развернуться».

Эту же точку зрения Конан Дойл высказал в декабре 1883 года, выступая в Обществе литераторов и ученых Портсмута.

«Чудные дикие добродушные люди, – писал Конан Дойл в «Приключениях и воспоминаниях».

– На корабль меня сопроводила длинноволосая девушка с факелом в руке, потому что в темноте здесь легко провалиться в торфяную яму. Как сейчас вижу ее перед собой – грива спутанных черных волос, голые ноги, забрызганная грязью нижняя юбка и первобытная красота черт, освещаемых холодным светом факела».

Песня о моряках, отправляющихся в Ливерпуль и оставляющих своих подружек. Начальные строки песни: «Плывем домой, в родной наш Ливерпуль, и к черту всяких девок».

Шхеры к северу от массива Шетландов. Ныне орнитологический заповедник.

Другая группа шхер, на которых высится известный в северных широтах маяк.

Возможно, речь идет о состязаниях гребцов, проводимых между студентами Оксфордского и Кембриджского университетов начиная с 1829 года. Конан Дойл участвовал во многих спортивных соревнованиях, однако в данных, насколько это известно, участия не принимал.

Конан Дойл высоко ценил «Эссе» Т.Б. Маколея и в своих очерках о писателях и литературе «Сквозь волшебную дверь» (1907) восхищался книгой, которую взял с собой в дорогу: «Если б мне пришлось выбирать какую-то одну книгу из тех, что подарили мне наибольшее наслаждение и принесли наибольшую пользу, я указал бы на замусоленный том “Эссе” Маколея. Оглядываясь назад, я понимаю, как плотно переплетена эта книга с моей жизнью Она была моим товарищем в студенческие годы, сопровождала меня на знойный Золотой Берег и являлась неотъемлемой частью скромного моего багажа, когда я отправился в Арктику. Над ней ломали мозги честные гарпунеры, и до сих можно видеть жирные пятна, которые оставили на ней пальцы второго механика, когда тот, погрузившись в нее, вступал в противоборство с Фридрихом Великим. Разодранную в клочья, ветхую и грязную, я не поменяю ее ни на один переплетенный в кожу роскошный с золотым обрезом фолиант».