Артур Дойль - Опасная работа

В Плимуте он обнаружил, что в своей обширной практике Бадд нарушал этические нормы профессии. Сотрудничество их продлилось только полтора месяца, затем Конан Дойл, перебравшись в Саутси, Портсмут, начал практиковать самостоятельно. В своем романе «Записки Старка Мунро» и «Приключениях и воспоминаниях» он рассказал историю своего конфликта с Баддом (выступающим там под именем Каллингворта). Бадд скончался в возрасте тридцати четырех лет, по-видимому, от психического заболевания.

Речь идет об упоминавшейся ранее сестре Конан Дойла Лотти, другой его сестре Конни, которой к тому времени исполнилось 12 лет, а также о шестнадцатилетней ирландке Мэри Килпатрик, служившей в доме у родителей Конан Дойла.

Шотландский историк Томас Карлейль (1795-1881) оказал большое влияние на молодого Конан Дойла. Последний ценил интеллектуальную мощь Карлейля, но не без некоторых оговорок. Это явствует из дневника Конан Дойла, который велся во время второго морского путешествия. Там он утверждает, что «поэзия, искусство и прочие радости жизни» недоступны Карлейлю и «остаются для него лишь “собранием мертвых знаков”».

Маленькая арктическая птичка, разновидность пуночки.

Ценно лишь завершение (фр.).

Арктическая территория Канады.

Видимо, имеется в виду эдинбургский друг Конан Дойла Джеймс Райан.

Пародия на «Атаку легкой кавалерии» Альфреда Теннисона (1854).

Испытания, описанные Сазерлендом в «Китобойных днях Портхеда»: «В самые ранние часы первого мая новичков-матросов выволакивают на палубу и подвергают мучительной процедуре – одетым в причудливые балахоны из тюленьих шкур матросам, завязав им глаза, до крови растирают щеки, а затем бреют огромной, как пила, ржавой бритвой, после чего вливают в глотки испытуемых ужасное пойло как дань уважения “морским властителям мистеру и миссис Нептун”. На этом испытание заканчивается, и новички становятся полноправными членами братства гренландских китобоев “Достославное содружество охотников за жиром”».

«Жизнь на китобойном судне» Конан Дойла содержит ироническое описание этого человека, которого автор называет «наш красавец-уголовник», упоминая, что тот был рулевым: «На борту только он один не был ни шотландцем, ни шетландцем, и откуда он взялся, оставалось загадкой. Это был высокий, смуглый и черноглазый мужчина с иссиня-черными волосами и бородой, с редкостно красивыми чертами лица и гордо-бесшабашной походкой. Поговаривали, что родом он из южных графств, откуда бежал, преследуемый законом. Он был необщителен и неразговорчив, но входил в число лучших матросов. Судя по его наружности, характер он должен был иметь поистине сатанинский, а скрываться его, видимо, заставляло не иначе как совершенное им некогда убийство. Однажды он дал нам почувствовать тот огонь, что таился за его сдержанной манерой. Наш кок, здоровенный грубый детина. имел личный запасец рома, к которому и прикладывался при всяком удобном случае и без всякого стеснения, так что однажды в течение трех дней кряду обед экипажу подавали самый дурной; на третий день наш молчаливый уголовник шагнул к коку, держа в руке медную кастрюлю. Не говоря ни слова, он ударил того кастрюлей по голове с такой силой, что голова кока пробила днище, а стенки кастрюли оказались у кока на шее. Ошеломленный и полуживой кок вначале ерепенился и бормотал что-то насчет поединка, но ему дали понять, что экипаж не на его стороне, и кок, недовольно бурча, вернулся к своим обязанностям. Больше на стряпню его никаких нареканий не было». Речь, по-видимому, идет о Джоне Куле, матросе на питерхедских судах, которому в 1880 г. был сорок один год; по шотландским записным книгам, Кул был уроженцем Ирландии.

Кем являлся упомянутый Мэнсон Тервил, выяснить не удалось.

Пожилой гарпунер Генри Полсон был и судовым бондарем.

Игра слов: по-английски «a seal» – это не только «тюлень», но и «печать». В «Апокалипсисе» речь идет о «снятии печатей» («Апокалипсис»: 7-8).

Марк Твен «Простаки за границей».

«Это в высшей степени романтическая и загадочная история, – пишет Конан Дойл в „Сквозь волшебную дверь“. – Я напрягал глаза, пытаясь разглядеть за ледяными торосами побережье Гренландии в том месте или около него, где должна была находиться Эрбиггия, средневековое поселение, основанное исландскими колонистами и выросшее в весьма крупный город; столь крупный, что жители его даже запросили в Дании епископа. Епископ, отправившись к месту своего служения, не смог туда добраться из-за капризов климата: между Исландией и Гренландией водное пространство затянуло льдом. С того дня и до настоящего времени никому не известно, что сталось со скандинавскими поселенцами. Было бы странно, если б какой-нибудь Нансен или Пири наткнулся на остатки древнего поселения и нашел бы, что возможно в этой чистейшей атмосфере, сохранившуюся в целости мумию, свидетельство давно исчезнувшей цивилизации». Как указывает «Хэмпшир-Пост», Конан Дойл поднял эту тему в своей беседе в Обществе литераторов и ученых Портсмута: «Остается только гадать, не смешались ли эти высококультурные люди с местными дикарями, что маловероятно, либо они вымерли (что еще более маловероятно, учитывая, что люди эти были крепкими и сильными), либо же они сохранились как изолированная община, живущая по старинным законам и обычаям». Девятью годами позже Конан Дойл вернулся к этой теме в «Обаянии Арктики», где он называет ее «одной из самых интересных исторических загадок, равной по увлекательности еще более неразрешимой загадке вандалов, изгнанных Велизарием в Африку. Однако, когда все на этой земле нам станет известно, романтика и поэзия погибнут, потому что все творческое рождается из туманной дымки».

Хотя Конан Дойл и делает здесь отсылку к Джозефу Аддисону (1672-1719), но данный пассаж является скорее парафразом библейского текста: «И сказал Ахав Илии: нашел ты меня, враг мой! Он сказал: нашел, ибо ты предался тому, чтобы делать неугодное пред очами Господа» (Третья книга Царств: 21: 20).

Конан Дойл родился в Эдинбурге 22 мая 1859 г.

Имеется в виду стихотворение английской поэтессы Дж. Ингелоу.

Место, где льды препятствуют дальнейшему продвижению к Северном полюсу.

Вскоре после возвращения Конан Дойла из экспедиции в «Скотсмене» разгорелся спор относительно меч-рыбы (orca gladiator, касатка, или же кит-убийца). В номере от 15 сентября не так давно прибывший из Квебека лорд Арчибальд Кэмпбелл описал сражение, которому он стал свидетелем, когда на кита одновременно напали морская лисица и нечто вроде меч-рыбы. На следующий же день географическое общество Эдинбурга поспешило опровергнуть сообщение, указав в открытом письме, что, не будучи в состоянии определить вид кита, о котором идет речь, специалисты тем не менее выражают уверенность в том, что это невозможно и что даже такие страшные хищники, как акула-убийца и меч-рыба не в состоянии одолеть кита, если только он не болен. Следующим в полемику вступил Конан Дойл, высказав предположение, что произошла путаница и под меч-рыбой географы понимают не то, что имел в виду лорд Кэмпбелл: «“меч-рыбой” в Арктике называют свирепое чудовище, настоящий бич арктических морей, в корне отличное от долгоносой рыбы, о которой, по-видимому, и написали ученые. Orca gladiator, или же смертоносную касатку китобои прозвали “меч-рыбой” из-за ее острого спинного плавника. Чудовище это имеет два ряда острейших зубов, а скорость его передвижения в воде, далеко превосходящая акулью, позволяет ему претендовать на звание самого страшного из обитателей морских глубин». Конан Дойл привел ряд примеров побед меч-рыб над китами и заключил послание соображением, что упомянутый кит мог принадлежать к семейству горбатых китов, довольно распространенных в тех широтах: «Я множество раз наблюдал их к югу от острова Ян-Майен среди косяков сельди». Дж. Абрахам, натуралист из Вестминстерского аквариума, высказал свое ученое мнение, что китом, которого наблюдал путешественник, вероятнее всего, мог быть Ronqualis borealis.