Василий Карасев - Битва за Клин

7‐й мотоциклетный батальон следовал за танками. Дорога здесь не была повреждена, и движению мотоциклов ничего не препятствовало. Это позволяло действовать быстро. Батальон смог овладеть мостом через реку Липню в южной части населенного пункта. «В жестоком бою, при использовании всего имеющегося в распоряжении оружия стрелков и танков, в 17.15 река была форсирована» [465].

Немцы смогли захватить два неповрежденных моста. Хотя те и были заминированы, противник смог предотвратить взрыв. Как это случилось? Относительно одного из этих сооружений известно следующее.

Бойцы ОМСБОНа «Апрелехов, Рохлин и Пашиков, взорвав свои фугасы, поползли в сторону противника выяснить, взорвали ли бетонный мост в с. Ямуга, охраняемый подразделением сапер[ов], одной из частей РККА. На месте они выяснили, что мост не взорван и охрана бежала. Бойцы под ураганным огнем пытались произвести взрыв моста, чего им не удалось лишь только потому, что шнуры были перебиты взрывами мин» [466].

Немцы немедленно использовали свой успех. Командир 25‐го танкового полка получил приказ вместе со своим и 4‐м стрелковым полком безотлагательно, даже и в темноте продвигаться дальше вдоль шоссе, чтобы «еще сегодня достичь южной опушки леса севернее Клина и там занять оборону фронтом на юг». На эту линию удалось выйти к 21.00, не встретив сопротивления [467].

В штабе 58‐й танковой дивизии плохо знали обстановку, которая сложилась на направлении главного удара врага. Согласно докладу начальника штаба полковника С. В. Леви произошло следующее: «16.00 22.11.41 г. в штаб дивизии прибыл командующий группы полковник Чанчибадзе, который предъявил начальнику штаба дивизии следующее: «Ваши части бегут с фронта. Увидели несколько танков пр‐ка и побежали. Танки, пушки и МСП. Где командир и комиссар дивизии? Почему вы оставили на произвол судьбы защищать Клин один КП 24 КД?». Нач. штаба, зная, что командир и комиссар дивизии выехали в р-н Белавино, но не зная, что там творилось в данный момент, срочно стал связываться по радио с действующими частями под Ямуга, выяснилось: танки пр‐ка совместно с мотопехотой ворвались в Клин с двух сторон: из рощи, что сев. Клин 5 км (зап. Шевелево 3–4 км) и с направления Голяди – Полуханово (этим предложением фактически начинается рассказ о событиях следующего дня – Прим. автора ). Таким образом действующие части 58 ТД оказались отрезанными и продолжали вести бой в р-не Ямуга в окружении всю ночь. Кого встретил бегущими с фронта командующий группой из состава 58 ТД, проверить не удалось. Предполагаю: в р-не Белавино были расположены тылы МСП, туда же подходили подбитые танки и группы бойцов, которые остались в окружении в р-не Туркмен 19.11.41 г.» [468].

Таким образом о том, что происходило у Ямуги, так и осталось неизвестным даже 12 декабря 1941 г., когда был готов цитируемый доклад. Помимо смешения событий двух дней он содержит и другие неточности. Так, только в 18.50 22 ноября штаб 30‐й армии издал боевое распоряжение № 58, согласно которому для удобства управления войсками был организован левый боевой участок.

Так что претензии к соседу полковник Чанчибадзе предъявлял только в качестве командира 107‐й мотострелковой дивизии. Однако он был несправедлив по отношению к 58‐й танковой дивизии. В списке ее безвозвратных потерь можно найти имена 71‐го бойца и командира, убитых под Ямугой 22 ноября и 37‐ми пропавших без вести. Только за этот день дивизия потеряла в районе Ямуги восемь танков (в основном БТ-7). Из них пять сгорели после попадания снарядов противника, один подорвался на собственной мине и два застряли и были сожжены при отходе. Сюда же надо отнести и один танк, пропавший без вести в бою, но записанный на 20 ноября. В этот день боя у Ямуги не было, как не было его и 21 ноября, когда еще одна машина была засчитана как сожженная противником.

В обороне Ямуги довелось участвовать и Г. П. Артемьеву. В ходе работы по эвакуации подбитых танков он неожиданно получил приказ буксировать танки только до Ямуги, а не на станцию, как было сказано ранее.

«Что‐то случилось – подумал я и тут же выехал на летучке узнать, в чем дело. На окраине Ямуги встретил полковника (правильно полкового комиссара – Прим. автора ) Говоруненко.

– Обстановка изменилась, танки эвакуируйте только до Ямуги. Используйте их как неподвижные огневые точки. Оставшиеся подразделения дивизии возвращаются и к утру будут на месте … Дорогу до Ямуги взорвать. Свяжитесь с местным отрядом самообороны. Он находится в доме Желитова» [469].

Таким образом, дело происходило еще ночью и Говоруненко самому пришлось исправлять последствия своего приказа.

Оборонительная линия, которую выстроил капитан Артемьев, состояла из цепочки бронированных огневых точек, в которые превратились танки. Местному отряду самообороны было поручено прикрытие левого фланга. Свой командный пункт Артемьев устроил в подбитом Т-34, у которого оказался исправным только пулемет. Боеприпасов имелось ограниченное количество. Под утро прибыло еще несколько легких танков разведывательного батальона дивизии и «спешенные» танкисты Артемьева, которые несколько восполнили недостаток пехоты [470].

Первое столкновение с врагом произошло в районе проселочной дороги, по которой к нашим позициям приблизилась колонна из 10 машин. За ней следовала еще одна. Судя по всему, это была та часть мотострелков, которую выслал вперед немецкий танковый полк. Попав под обстрел, немцы рассредоточились, пытались атаковать, но с помощью ополченцев были отброшены. Однако за первым отрядом следовала другая колонна немцев, и бой возобновился [471].

До поры до времени врага удавалось сдерживать огнем из танков, а в какой‐то момент из Клина приехали две автомашины с пехотой. Однако силы врага увеличивались, а главное Артемьеву доложили, что к противнику прибыли тягачи с артиллерией, которая немедленно открыла огонь. Интересно, что автор воспоминаний ничего не пишет о немецких танках, хотя немцы, как мы видели, утверждают, что их танки в атаке участвовали. В целом обстановка ухудшилась также из‐за того, что стали заканчиваться боеприпасы. Ближе к концу дня Артемьев по радио получил приказ командира дивизии, согласно которому Ямугу надо было оставить когда стемнеет: «Я взглянул на часы, было 17.00. Значит, держаться еще два часа» [472].

В это время года темнеет рано, и, по‐видимому, два часа все же ждать не стали. Ведь немцы утверждают, что захватили мост на южной окраине Ямуги в 17.15. Атремьев пишет, что немцы, заметив отход танков, начали просачиваться сквозь наши боевые порядки. Это «просачивание» и привело, видимо, к захвату исправного моста через Липню. Судя по тексту воспоминаний, наши танкисты не имели никаких указаний по поводу того, кто и когда должен был его взорвать. Во всяком случае, отступление произошло по приказу сверху. Соответствующая глава в мемуарах Г. П. Артемьева так и называется: «Позицию оставили по приказу».