Сергей Галицкий - Первая чеченская

В кубрике у нас кроме кроватей и печки стояли ящики с боеприпасами. Если будет даже не прямое, а просто попадание рядом, то всё это может сдетонировать. Шансов выжить тогда вообще никаких. Выйти за периметр невозможно, ведь вокруг базы — зона сплошного поражения, стрельба идёт непрерывно. Стрельба эта вроде неприцельная, но всё равно погибнуть от случайной пули — шанс высокий.

Логинов пытался по рации до танкистов докричаться, чтобы прекратили эту безумную стрельбу. Но бесполезно — там такой мат в ответ пошёл! Тут прибежал в кубрик наш комендант, пьяный в хлам. Тыкает во всех вокруг автоматом: «Витя, давай что-то делать! Витя, надо что-то решать! Витя!..». Логинов говорит: «Броню, шлемы на себя! Лишнего ничего не брать. Грузимся в «урал». Будем прорываться!».

И когда мы стали грузиться и почти уже были готовы выехать за периметр, вдруг наступила тишина. Мы посидели-посидели в «урале»… Спрашиваем: «Ну что, командир?..». Он: «Пока к машине». Выпрыгнули. Команда: броню не снимать, шлемы не снимать. Потом мы ещё час или два так и сидели около «урала» в броне и в шлемах.

Только где-то под утро напряжение немного спало. Решили: давай поедем к этим танкистам и скажем им всё, что мы о них думаем! Но доехали наши только до Лагодича. Он им рассказывает: «Танкисты-то ночью такой жестокий бой вели! «Духов» накрошили — не сосчитать!». Наши: «Сейчас расскажем, кого они там накрошили…».

Задачи у нас в основном были понятные. Но иногда случались и необычные задания. Я не помню, когда появился на территории комендатуры, сколько пробыл и когда и куда уехал один армейский полковник. То, что он, может быть, полковник, следовало только из его возраста и очень интеллигентной внешности. Он носил небольшую восточную бородку. Одет был в аккуратный камуфляж без знаков различия. Но никаких знаков различия тогда никто особо не носил, разве что офицеры в штабе.

Полковник поселился в смежном с нами помещении. Практически никуда не выходил и целый день сидел там, слушая эфир. Лишь иногда по ночам он выезжал на встречу с агентурой. Какую информацию он собирал и кому её передавал, можно было только догадываться. Почему-то в тот вечер у него не оказалось транспорта, и он обратился за помощью к нам. Логинов поручил Вадиму С. его отвезти, а меня назначил сопровождающим. Задача поставлена простая — отвезти полковника в адрес, который он покажет, подождать его минут десять-пятнадцать и потом привезти обратно.

Поездка была не из приятных. Риск нарваться на боевиков был не очень велик, а вот попасть под своих, которые после наступления темноты стреляли во всё, что движется, можно было запросто. Полковник знал маршрут очень хорошо, доехали быстро и без приключений. Через пятнадцать минут он, как и обещал, вышел. Мы двинулись обратно той же дорогой. Только отъехали, как вдруг Вадим резко остановился — что-то увидел в свете фар. Очень осторожно вышли из машины. Видим — через дорогу, по которой мы совсем недавно проезжали, натянута проволока, которая уходит в кусты на обочине. Как Вадик её заметил? Интуиция? Везение? Но проволоку проверять не стали. Объехали и вернулись на базу. Полковник нас поблагодарил. Больше работать нам с ним не приходилось.

Наша комендатура находилась рядом с небольшой разрушенной мебельной фабрикой. Оставшиеся там (неплохие, кстати!) мебельные гарнитуры мы использовали как дрова. В феврале в Грозном сыро и по ночам очень холодно, хотя днём на солнце (внутри периметра, естественно) можно было даже ходить с голым торсом. Напротив, через дорогу, немного наискосок, стояло здание автошколы. Было вроде и полуразрушенное, но из-за своих трёх этажей являлось в этом районе господствующей высотой. (Вообще прилагательное «разрушенный» можно и не добавлять, так как в 1995 году в Грозном вряд ли оставалось хоть одно целое здание.) Ещё одной такой господствующей высотой был стоящий чуть дальше элеватор. Солдаты-срочники из Внутренних войск, которые охраняли комендатуру, засекли стрелка, который из окон автошколы с наступлением темноты обстреливал нашу базу.

На стрелка решили сделать засаду. Придумали вот что: днём громко изобразили зачистку автошколы, в ходе которой шесть человек скрытно остались в здании. Три пары — это как раз по паре на этаж. На всякий случай на выходе из подвала Гена поставил растяжку. Распределились по этажам. Я был на этаже с Сергеем Ч., или Палычем, как мы его чаще звали. Сергей расположился у стенки рядом с входом на этаж и приготовил гранату, а я занял позицию так, чтобы держать под прицелом вход. Пока было относительно светло, я хорошо видел проём и, с учётом короткой дистанции, был уверен, что не промахнусь. Но постепенно стемнело, и силуэт Палыча стал сливаться со входом. Я непроизвольно стал брать правее, чтобы, не дай Бог, его не зацепить. При очередной осветительной ракете я увидел, что целюсь на метр правее входа! Стал знаками объяснять Палычу, чтобы он пересел левее. Тот поворчал, что уже примерился к броску гранаты, но всё-таки сместился.

В пустом здании, где весь пол усыпан стеклами и штукатуркой, любое движение слышно на несколько десятков метров. Пройти бесшумно практически невозможно. Мы стрелка должны были обязательно услышать. Но и он мог услышать нас. Поэтому сидеть надо было просто без единого движения. Плюс к этому двигаться в здании было опасно ещё и потому, что про засаду вряд ли знали бойцы на других ПВД (пункт временной дислокации. — Ред.), откуда автошкола просматривалась. Нас запросто могли принять за того самого снайпера и ударить по нам.

Ночь выдалась на редкость тихая. Только изредка раздавались выстрелы да взлетали осветительные ракеты. Периодически нам слышались шаги. Мы напрягались до очередной вспышки ракеты и расслаблялись, когда видели, что никого нет.

Неожиданно мы отчётливо услышали шаги! Судя по звуку, шаги приблизились вплотную. Мы напряглись… И тут из темноты негромкий голос Сергея Д.: «Не стреляйте. Свои». Оказывается, он пришёл потому, что мы не выходим на связь. Проверили радиостанции. Оказывается, одна села, а вторую мы сами отключили в целях экономии питания.

У третьей пары тоже одна радиостанция села. Зато у них оказалась с собой банка тушёнки! Мы приняли мужественное решение всем собраться на втором этаже (с первого нет обзора, а мимо второго на третий не пройти) и дружно прикончить тушёнку. От еды стало теплее. А к трём часам ночи стало ясно, что стрелок не явится. Возможно, он засаду обнаружил.

После неудавшейся засады стрелок сместился на элеватор. Наш взрывотехник Гена вместе со взрывотехником комендатуры ставили там растяжки, боевики аккуратно снимали их и переставляли на нас. А обстрелы со стороны элеватора пусть и изредка, но продолжались. Тогда было принято решение подавить огневую точку из гранатомётов.