Сергей Галицкий - Первая чеченская

Два гранатомётчика и два прикрывающих выдвинулись на позицию. Шли где по щиколотку, где почти по колено в воде. В небе — осветительные ракеты и трассера. Полная иллюзия, что форсируем Сиваш. Я с ручным пулемётом шёл замыкающим. По плану, если стрелок себя обнаруживает, я выдвигаюсь вперёд и огнём пулемёта прикрываю гранатомётчиков. А они уже прицельно стреляют по позиции стрелка.

Подошли. Слава С. вскинул РПГ-7 на плечо, и раструб оказался в паре метров от моего лица. Как и планировали, я рванул вперёд, но дать очередь не успел — передо мной выстрел! Я упал на спину, с головой ушёл под воду. Понимаю, что реактивная струя прошла почти над самой водой, горячая волна по воде прокатилась. Вскакиваю! Но на том же самом месте в том же самом положении, только с «мухой», стоит Сергей Д.! Выстрел — снова падение назад с полным погружением, реактивная струя над головой, горячая волна. Когда они развернулись, чтобы идти обратно, то удивлённо меня спрашивают: «А ты где был? И чего такой мокрый?». В этот раз вроде куда-то попали. Обстрелы прекратились.

Над нашей комендатурой нависало полуразваленное здание бывшего мебельного цеха. Периметр вроде у нас был закрыт. Но если залезть в эти развалины, то через окно по нам стреляй — не хочу! Двор как на ладони. Когда мы уже более или менее освоились, Логинов принимает решение это здание зачистить. Сначала решили посмотреть, что там-то вообще творится. Потом, может быть, перекрытие можно будет разрушить или ещё что-то сделать, чтобы затруднить огонь с той стороны. Опять же растяжек там наставить.

Логинов собрал группу. С ним пошли Гена-взрывотехник, ещё бойцы. Я в эту группу не попал. Через некоторое время слышим характерные звуки зачистки. Она обычно проходит так: идут по коридору и открывают каждую дверь. Внутрь бросают гранату, потом из автоматов постреляют. Ходят наши по мебельному цеху, ходят, ходят… Гранаты бросают, стреляют. И в конце концов они вышли к двери, которая никуда не вела, а выходила на улицу в сторону нашего двора! Стена за дверью была разрушена. Кто-то из наших выбивает эту дверь ногой и даёт в проём очередь. Но получается, что выстрелил он прямо в наш двор!

У входа в автопредприятие, на территории которого стояла наша комендатура, были огромные ворота. Рядом с воротами — весы, на которые машины обычно заезжают. Мы жили в диспетчерской рядом с воротами.

В тот момент, когда кто-то дал очередь в проём двери, я только что вышел из кубрика и проходил между двумя стенами. Звук от очереди был такой громкий, как будто мне с двух-трёх метров стреляют в спину! Я решил, что боевики уже у нас во дворе. Мелькнула мысль: они каким-то образом прорвались. Может быть, даже убили всех, кто ушёл на зачистку. И вот теперь они стреляют мне в спину!

У меня при себе был только пистолет, автомат — в десяти метрах в кубрике. Я даже не стал оборачиваться в сторону выстрелов. Делаю рывок в кубрик, понимая, что в лопатки вот-вот поймаю пули. Подбегаю уже к самой двери, и вдруг — катастрофа… Мне навстречу выходят двое: Слава С., человек очень внушительный комплекции, весом сто десять килограммов, а за ним — наш связист. Тот, правда, худой. Но вместе-то они весят килограммов под двести! Я им пытаюсь сказать, что не надо выходить, а они меня не понимают. Тогда я эти килограммы живой массы просто сношу внутрь кубрика. Откуда у меня только силы взялись! Они в кубрик назад влетели, упали. Хватаю автомат, передёргиваю, разворачиваюсь и падаю за дверь. Тут вижу Лёху Б., который был во дворе, когда я вышел наружу. Мы его между собой зовём «Бегемот». Так вот «Бегемота» просто разрывает от смеха! Он-то голову поднял и увидел, что в дверь стреляли наши. Лёха видел и мой героический рывок, и как я приготовился отражать атаку боевиков. Только смеющийся «Бегемот» помешал мне открыть шквальный огонь!

Я встаю, отряхиваясь, оборачиваюсь. А там эти двое с пола поднялись, и меня спрашивает: «Ну что, молодой человек, объяснимся?..». Начинаю что-то тонким голосом говорить: «Да в нас вроде стреляли…».

Не хочу, чтобы у кого-то сложилось впечатление, что для меня война — это такое весёлое приключение с одними смешными эпизодами. Война — это очень страшно. Это кровь и грязь. И ещё это запах палёного мяса… Как выглядит тело после детонирующего взрыва, я запомнил на всю жизнь. В аэропорту «Северный» с БТРов сгружали трупы солдат, попавших под «дружественный огонь» — выстрел «Змея Горыныча». Это установка разминирования, которая выстреливает перед собой шнур с десятками килограммов взрывчатки. Взрыв должен был сделать проход в минных полях. Но расчёт установки на пару градусов ошибся и попал в своих. Такое забыть тяжело… В память просто впечатались надписи на домах: «Не стреляйте — здесь живут дети». И вообще невозможно забыть трупы наших солдат, вмёрзшие в грязь. Но человеческая психика так устроена, что с годами больше вспоминаются хорошие и почему-то забавные моменты…

В самом Грозном мы были три недели. По ощущениям они растянулись на целую жизнь. И вдруг нам объявляют: вас срочно перебрасывают в станицу Наурская. Дело было в том, что оставаться в комендатуре нам дальше было нельзя. Был один эпизод, из-за которого нас стали искать боевики. При задержании мы уничтожили боевика, который, по оперативной информации, был личным телохранителем Дудаева. Это был огромный двухметровый чеченец. Сначала мы его просто задержали. Он попытался отпираться. Но у него нашли двойные, тройные и четверные документы на разные фамилии. В конце концов он был вынужден признаться, кто он. Конечно, понял, что живым его не выпустят. Напал на охрану и пошёл на побег. При попытке к бегству его и уничтожили.

Только мы сдали его тело в прокуратуру, как тут же примчался правозащитник Ковалёв со своей шайкой. «Где они! Покажите нам этих палачей!». Поднялся очень большой кипиш. Оказалось, что этот телохранитель вёз с собой какие-то важные документы. Мы эти документы в прокуратуру вместе с телом сдали. Тут же стали искать людей, которые видели эти документы. Читали они их, не читали — неважно. Поэтому нас срочно и перекинули в Наурскую. А комендатуру потом три дня подряд обстреливали из миномётов. Её просто целенаправленно разносили вдребезги!

В Наурской мы поработали тоже плодотворно. Но так хотелось домой… Дата отправки было известна. 12 марта 1995 года колонна, которая нас завозила в январе в Грозный, должна была вывезти обратно в Моздок. Утром проснулись, сели, ждём. Колонны нет, колонны нет, колонны всё нет. И вдруг раздается дикий крик: «Е-е-е-дут!..».

Быстро погрузились в «уралы». Встретили практически всех ребят, с которыми мы были в Балашихе и в январе заезжали в Грозный. Быстро переговорили — у всех дела с потерями обстояли практически как у нас. То есть без потерь. Я не слышал, чтобы из нашего заезда кто-то погиб.