Борис Хавкин - Вторая жизнь фельдмаршала Паулюса

Небезынтересны и свидетельства тех, кто пытался поставить на колени защитников Сталинграда. Так, немецкий генерал танковых войск фон Виттерсгейм, едва вырвавшийся из временного окружения, рассказывал в штабе Паулюса:

«Соединения Красной Армии контратакуют, опираясь на поддержку всего населения Сталинграда, проявляющего исключительное мужество. Это выражается не только в строительстве оборонных укреплений и не только в том, что заводы и большие здания превращены в крепости. Население взялось за оружие. На поле битвы лежат убитые рабочие в своей спецодежде, нередко сжимая в окоченевших руках винтовку или пистолет. Люди в рабочей одежде застыли, склонившись над рулем разбитого танка. Ничего подобного мы никогда не видели» [35] Адам В. Трудное решение. Мемуары полковника 6-й германской армии. — М., 1967. С. 205. .

В сентябре немцы выдвинули новые части. Стало ясно, что для разгрома гитлеровцев под Сталинградом необходимо сосредоточить дополнительные войска. Тогда-то и родился план важнейшей наступательной операции, получившей наименование «Уран». Этот план предусматривал осуществить окружение немецко-фашистских войск в междуречье Дона и Волги.

…Прошел август. Наступил сентябрь, а «доблестная» 6-я армия все еще не могла взять город, который, казалось, был почти в ее руках.

— Главное командование по-прежнему относится пренебрежительно к нашим предупреждениям относительно северного фланга, — сокрушался Паулюс в разговоре с Адамом. — Непонятная позиция! А между тем положение стало еще серьезней. Я получил от 44-й пехотной дивизии тревожные донесения. В северной излучине Дона происходит переброска больших групп советских войск с востока на запад… Видимо, противник готовится нанести удар с глубоким охватом нашего фланга.

Адам замечал, что настроение у Паулюса день ото дня ухудшалось. Верно, другим он вида не подавал, силой сгонял с лица хмурость. Его все более одолевали сомнения в целесообразности операции по захвату Сталинграда. Поздней осенью 1942 года он высказал их в письме к Гитлеру. Однако тот не согласился с Паулюсом.

Адаму помнится один примечательный эпизод тех дней. Однажды прибыл из Берлина полковник. Молодцевато щелкнув каблуками, он доложил, представляясь командующему, что назначен на должность… коменданта Сталинграда. Паулюс окинул его взглядом и лишь саркастически усмехнулся.

Сомнения в возможности победы возникали и у подчиненных Паулюса. Так, командир 14-го танкового корпуса генерал фон Виттерсгейм предложил командующему армией отойти от Волги. У этого генерала был печальный опыт. 6 августа 1942 года его корпус оказался в окружении, и он смог сам убедиться, как стойко дрались советские солдаты.

И тут последовал неожиданный ход. Паулюс попросил командование сухопутных войск сместить Виттерсгейма и предложил назначить на его место генерал-лейтенанта Хубе. Командующий считал, что генералу, не верящему в успех операции, не место в его армии.

12 сентября Фридрих Паулюс вместе с командующим группой армий «Б» генерал-полковником фон Вейхсом был вызван в Винницу в ставку Гитлера на совещание. Он обстоятельно доложил об обстановке, сложившейся под Сталинградом, особо отметив возрастающую угрозу со стороны советских войск северному флангу 6-й армии. Но Гитлер не пожелал считаться с этими опасениями. Он неизменно повторял свою стереотипную фразу, что Красная Армия уже разбита, а сопротивление в Сталинграде имеет лишь местное значение. Верно, фюрер заявил, что будут приняты меры для прикрытия северного фланга. Но помощь оказалась ничтожно малой: всего лишь один 48-й танковый корпус, части которого уже были сильно потрепаны.

— Это называется укреплять армию! — возмущался Паулюс, показывая своему адъютанту приказ по группе армий.

Словом, это было время первых робких сомнений Паулюса в верности гитлеровской военной стратегии. Однако, несмотря на эти проблески здравого смысла, до критического, политического осмысления характера войны ему было еще далеко.

«Нам, — пишет о том времени Адам, — не приходило в голову, что начатая гитлеровской Германией вторая мировая война в целом была преступлением не только по отношению к народам, на которые мы напали, но и по отношению к немецкой нации. Мы не понимали, что более глубокая причина нашего поражения на Волге заключалась не в отдельных стратегических или тактических ошибках немецкого командования, а в превосходстве советского государственного и общественного строя, острым мечом которого была Советская Армия» [36] Адам В. Трудное решение. С. 255. .

И все же, несмотря на возникавшие сомнения, Паулюс все еще оставался примером образцового повиновения фюреру. В сентябре 1942 года во время посещения ставки он выразил уверенность в скором осуществлении военных планов Гитлера, подчеркнул, что безоговорочно верит в успех. Фюрер остался доволен им. Этого способного генерала он считал своим искренним единомышленником. Именно потому Гитлер предложил назначить Паулюса начальником оперативного руководства ОКВ, сместив с этой должности временно впавшего в немилость Йодля. Кейтель, тайно завидовавший успехам Паулюса, выдвигал на этот пост кандидатуру Манштейна. Фюрер настаивал на своем. Но вскоре, как это часто бывало с Гитлером, он передумал. Верно, совсем по иной причине.

— Нельзя забирать Паулюса из-под Сталинграда, — сказал он Кейтелю.

Взятию советского города на Волге Гитлер придавал первостепенное значение. «Сталинград, — заявил он 30 сентября, — важнейший стратегический пункт, носящий имя Сталина, вот-вот падет. И никто не в состоянии столкнуть нас с этого места».

А Паулюс был верен себе. Он всячески выказывал свое усердие. «Битва за Сталинград идет очень ожесточенно, — писал он адъютанту Гитлера генералу Шмундту. — Дела идут очень медленно, но все же каждый день мы двигаемся немного вперед. Для нас это вопрос людей и времени. Но мы с русскими справимся».

Не были ли эти заявления выражением верноподданнических чувств фашистского службиста? Ведь в глубине души Паулюс уже сомневался в том, что план взятия Сталинграда может быть осуществлен. Он понимал, что к моменту выхода 6-й армии к Сталинграду иссякли последние резервы вермахта в этом районе и пополнить армию новыми силами было неоткуда и нечем.

Но дело тут не в желании угодить фюреру. Земляк и друг Паулюса Вильгельм Адам, как никто другой знавший характер своего командира, свидетельствует: «Паулюс, будучи образованным офицером генерального штаба, трезво оценивал обстановку. Он прекрасно сознавал, что армии угрожает смертельная опасность. Но мысль о том, чтобы нарушить полученный приказ, противоречила его военному воспитанию. С самого начала характерной чертой Паулюса… был глубокий конфликт между ответственностью перед солдатами и военной дисциплиной» [37] Адам В. Трудное решение. С. 217. .