Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

Разумеется, в военной среде конкуренция и зависть были не меньше. Парагвайские офицеры, за редким исключением, стремилась приписать все победные лавры себе, и открыто заслуги русских военных признавали немногие. Впрочем, на их благосостоянии это почти не отразилось.

И хотя многих наших соотечественников из-за демобилизации пришлось уволить, почти всех из них хорошо устроили на престижную и высокооплачиваемую работу. Например, Срывалин получил неплохой пост в Министерстве общественных работ, а многие другие уволенные со службы офицеры стали преподавателями созданного их же соотечественниками-профессорами «Русского физико-математического факультета».

Среди них был и талантливый математик, получивший мировую известность, Степан Леонтьевич Высоколян (? – 31.07.1986, Асунсьон, Парагвай) [1210]. Он показал выдающийся пример того, как можно успешно сделать в этой стране как военную, так и гражданскую карьеру. Этот человек прошел боевой путь от капитана до генерала артиллерии парагвайской армии (по другим данным – генерал-лейтенант).

Родился он 28 ноября 1895 г. в деревне Наливайка около Каменец-Подольского Подольской губернии [1211]на Украине. Его родителями были простые крестьяне, которые тем не менее умудрились дать своему сыну достойное образование. В 1913 г. он приехал на учебу в Москву и уже в 1914 г. получил право преподавания в начальной школе. Для любого деревенского юноши это был не просто решительный прорыв из привычной среды, а возможно, успех всей жизни. Степан ранее мечтал стать учителем, и вот это сбылось.

Однако начавшаяся Первая мировая война поломала все планы юноши, и он пошел на фронт. Но как ни странно, на войне Степан и нашел свое призвание. Храброго молодого человека заметили и направили на учебу в унтер-офицерскую школу в Вильно (Виленское военное училище), которую он закончил в 1916 г.

Вернувшись на фронт, своим героизмом Степан заработал целый ряд наград – ордена святых Анны, Владимира и Станислава, а также офицерский чин. Не обошлось и без ранений, причем одно из них было настолько тяжелым, что его посчитали «безнадежным» и поспешили отправить родителям похоронку.

После участия в российской Гражданской войне на стороне белых он эмигрирует в Чехословакию и в 1922 г. поступает в Каролинский университет в Праге. Учеба Степана Высоколяна в другой стране была очень успешной, о чем говорит тот факт, что в 1928 г. он блестяще защищает докторскую диссертацию.

Одновременно он проходит курсы в Чехословацкой Военной Академии, которые успешно заканчивает в 1933 г.

При этом Степан совмещал учебу с работой в отделе математики и статистики Института социального страхования Чехословакии [1212].

Но вот, в декабре 1933 г. он неожиданно уезжает в Парагвай, чтобы там 5 марта 1934 г. надеть форму капитана парагвайской армии [1213]. Какие мотивы руководили им? Такие же, какие вели в эту страну многих русских эмигрантов, желающих поддержать своих соотечественников и одновременно защитить «пусть и слабых, но правых».

Нельзя не учитывать и то обстоятельство, что многим нашим эмигрантам к тому времени наскучила мирная жизнь, и они хотели участием в новой войне «очистить ржавчину с боевых клинков».

Во время сражений в Чако Бореаль он проявил себя так ярко, что к концу войны возглавил штаб парагвайской дивизии и стал командующим всей артиллерией Парагвая, проделав карьеру с чина капитана до генерала артиллерии армии. Также его сделали почетным гражданином Парагвайской республики и наградили золотой медалью Военной академии имени маршала Ф.С. Лопеса, профессором которой он стал после завершения Чакской войны.

Тем самым он «перепрыгнул» достижения И.Т. Беляева и Н. Эрна, за какой-то год пройдя путь от офицера среднего звена до самого «верха». Более того – таких поистине звездных высот в этой стране кроме россиян, не удостаивался не только ни один русский, но и вообще никто из иностранцев.

Сняв униформу, Степан Высоколян вспомнил свою «межвоенную» учебу и оказался востребованным и на «гражданке». Военная карьера, полководческие таланты и влияние, которого он в результате достиг, стали двигателем его достижений в мирной жизни, в науке. Мировую известность ему принесло успешное решение теоремы Ферми (Ферма) [1214].

Многие из русских парагвайцев после демобилизации занялись коммерцией и немало в этом преуспели. Среди них – капитан Е.М. Бауэр, ставший владельцем винокуренного завода. Свое предприятие офицер организовал почти в сельве и жил при этом в простом шалаше.

По свидетельству очевидцев, «он в Парагвае уже давно. Провел всю войну на фронте: его портреты можно найти даже на папиросных коробках среди картинок парагвайских героев. После демобилизации русских он приехал с женой в Энкарнасион и занялся в лесу производством спирта из сахарного тростника. Дело идет. Бауэр – первый здесь русский винокур и к тому же единственно совершенно непьющий человек» [1215].

Однако наиболее показательна в этом отношении судьба Всеволода Канонникова. После войны, скопив денег, он основал в стране судоходную кампанию, благодаря чему парагвайский флаг на кораблях увидел весь мир, а сам он, когда-то не знавший, как прокормить себя и беременную жену, стал одним из богатейших граждан этой страны.

Уже после смерти отца его сын Святослав еще больше развил доставшуюся ему от отца судоходную кампанию. Он стал настолько влиятельным человеком в Парагвае, что пришедший к власти диктатор Стресснер считал за честь сфотографироваться с ним.

Однако для некоторых русских окончание Чакской войны ознаменовалось ухудшением их материального положения. Побывавшие в этой стране Немирович-Данченко и Парчевский свидетельствовали, что как только утихли бои, многие парагвайцы забыли воинские доблести русских и стали относиться к ним, как к бесправным иностранцам.

Возможно, что именно по этой причине владелец кирпичного завода в Энкарнасионе полковник М.С. Зеленков вскоре после окончания войны неожиданно для всех покончил жизнь самоубийством.

Дальнейшая судьба одного из самых ярких русских офицеров Николая Ширкова также сложилась трагически. Его постиг тот же печальный конец, как и многих других эмигрантов, разбросанных по всему миру и оставшихся наедине с самими собой, на чужбине, за которую они нередко отдавали свои жизни, но которая так и не могла им заменить потерянную Родину.

«Ту великую боль, которую Ширков постоянно носил в своей благородной душе, он попытался убить или, может быть, заглушить парами алкоголя, и это «лекарство» скоро свело его, одинокого и забытого всеми, в могилу», – с горечью пишет искренне его любивший генерал парагвайской армии А. Рамос, рассказавший в своих мемуарах о последней встрече с этим человеком, которая оставила, по его собственному признанию, в его душе «неизгладимый след»: однажды в холодное июльское утро (июнь – август в Парагвае, как и во многих тропических странах южнее экватора, являются самыми холодными, поскольку они и считаются «зимними») 1940 г. он натолкнулся на опустившегося бродягу в рубище, в котором он с ужасом узнал «некогда бравого майора Ширкова, живую легенду Чако!»