Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

Пройдя по шоссе около четырех километров от Церовино, мы замечаем дымок идущего нам навстречу поезда.

Тревога. Пехота залегает. Гаубичный взвод спешно занимает позицию, приготовившись к открытию огня. Несколько минут напряженного ожидания, которое прерывается, наконец, восторженным криком «ура!» нашего отряда. На паровозе ясно виден национальный флаг Болгарии. Поезд останавливается. Из вагонов выскакивают офицеры и солдаты Софийского отряда, насчитывающего 300 штыков при одном орудии и нескольких пулеметах.

Выясняется, что этот отряд раньше нас занял станцию Бойчиновцы и, узнав от аэроплана, что мы были в 10 часов утра у села Медковец, немедленно двинулся нам навстречу поездом, так как брошенный противником бронепоезд свидетельствовал о полной деморализации коммунистов.

С обеих сторон сыплются приветствия знакомых офицеров и солдат. Подполковник Захов представляет меня группе офицеров-софийцев, расхваливая действия подчиненных ему русских отрядов. Софийцы одеты прекрасно и имеют боевой вид, усиленный немецкими шлемами на головах.

Минут через 10–15 софийцы вновь погружаются в поезд, который трогается далее на Медковец, где они предполагают ночевать и произвести добавочные обыски и аресты.

Нашему отряду подполковник Захов приказывает вернуться на ночлег в село Церовино, но перед отходом туда решает произвести салют из дальнобойного орудия в ознаменование победы. Орудие снимается с передков и выпускает несколько бомб по горе, находящейся перед нами километрах в двух. Бомбы рвутся поблизости от мирно пасущегося стада. Видны мчащиеся во все стороны коровы, козы, овцы.

В сумерках приходим в село Церовино, где и располагаемся биваком на окраине села, выставив сторожевое охранение в восточном направлении. Меня зовут к себе на ужин белоградские офицеры-болгары. Восседаем мы на низеньких восточных стульчиках вокруг круглого стола в пол-аршина высотой, уплетая при помощи собственных пальцев то, что предлагают нам гостеприимные хозяева. Особенно предупредителен сам хозяин, высокий красивый мужчина лет 40, унтер-офицер запаса. С интересом наблюдаю, как ловко и быстро выпекает в горячей золе прекрасный плоский хлеб его жена. Огонь пылает вовсю, придавая комнате какой-то зловещий вид.

29 сентября.Ночь проходит спокойно. В ожидании распоряжений свыше, мы остаемся целый день на месте. Комендант штаба подполковника Захова производит в селе многочисленные обыски и аресты. Арестовывается, несмотря на заступничество подполковника Петрова, наш вчерашний гостеприимный хозяин.

Оказалось, что он является одним из самых ярых коммунистов и страшно свирепствовал, будучи до нашего прихода комендантом этого села. При воплях жены и детей его уводят. Бесконечной легкомысленностью с его стороны было остаться дома при отступлении коммунистов. Домой он из-под ареста не вернулся, так как в тот же день был расстрелян в числе других 10 коммунистов.

Часов около 10 утра вернувшаяся наша разведка сообщает, что в соседнем большом селе Волчедрам ночевал кавалерийский полк из Лома. По рассказам кавалеристов, оборонявшихся первоначально в своих казармах, в Ломе, в боях за обладание городом, пало не менее 400 коммунистов. Кроме того, при преследовании кавалерией от Лома к Волчедраму зарублено было не меньше 200 коммунистов. Цифры – солидные.

На торжественный обед, устроенный начальником отряда, был, кроме болгарских офицеров, приглашен генерал Курбатов, я и капитан Романов, причем нам, русским, было оказано исключительное внимание и высказано много лестного о действиях русских офицеров и солдат. Болгаро-русское объединение затянулось так, что обед незаметно перешел в ужин.

Под вечер присоединилась к отряду рота генерала Курбатова. Отчетливый мерный шаг, прекрасная выправка, лихие военные песни, все это произвело большое впечатление на болгар. Долго, до поздней ночи, пел хор русские народные песни, то грустные, то шумливо-веселые. А кругом, при свете костров, видны были сотни слушателей-болгар, солдат и поселян.

30 сентября.Около восьми часов утра все офицеры отряда были созваны подполковником Заховым, который объявил нам полученное из Софии известие о подавлении последних очагов восстания. Главари коммунистов с остатками банд повстанцев мелкими группами и в одиночку стремятся пробраться в Сербию, чтобы избежать расстрела.

Наш отряд – распускается, причем для видинцев и ломцев подаются для погрузки составы на станции Медковец. Роты подполковника Петрова из Белоградчика с русским пулеметом капитана Малышева еще должны совершить с карательной целью поход по маршруту Медковец-Рокса-Беламенцы-Средогрив-Белоградчик. Гаубица из Белоградчика отправляется с Видинским отрядом в артиллерийские мастерские для приведения в порядок после похода. Русские, ее обслуживающие, идут с видинцами до станции Орешец, откуда, под моей командой, направляются пешком в Белоградчик. Итак, конец войне!

Около половины десятого утра весь отряд построился на окраине села. Начальник отряда благодарит войска за верность Родине, подчеркивая при этом самоотверженность и доблесть русских, пришедших добровольно на помощь болгарскому народу в тяжелую минуту.

Лихой церемониальный марш, после которого, вытянувшись в походную колонну, двигаемся в направлении на станцию Медковец. Впереди с песнями, с присвистом и гиком идут курбатовцы.

На полдороги до станции конный ординарец привозит донесение подполковнику Захову от начальника караула на станции Медковец, который уведомляет о поимке там «медковицкого попа», одного из главных деятелей восстания. Начальник отряда, взяв с собой адъютанта и меня, скачет вперед.

На перроне станции видно необычное зрелище. К фонарному столбу привязан высокого роста жгучий брюнет лет 40–45 в рясе священника. Длинные волосы и борода развеваются страшным ветром. Кругом толпятся солдаты, всячески издевающиеся над пленным. Картина – жуткая и тяжелая. Весь вид этого человека невольно наталкивает на мысль о сравнении его с Пугачевым.

Подполковник Захов с адъютантом производят его допрос. Выясняется, что действительно этот священник еще позавчера в несвойственной ему роли командира броневого поезда обстреливал нас у села Медковец, откуда он уехал на поезде по направлению к станции Бойчиновцы, чтобы оттуда свернуть по ветке на город Фердинанд в горы, так как он получил сведения о печальном положении дел коммунистов.

Однако этот путь был отрезан ввиду того, что Софийским отрядом уже была взята станция Бойчиновцы. Не оставалось ничего иного, как бросить поезд и спасаться бегством, пешком по направлению к Сербии, что и сделала команда поезда.