Сергей Балмасов - Русский штык на чужой войне

В результате красной Москве пришлось временно отказаться от советизации Европы и отдать Польше западные области Белоруссии и Украины. Немалую роль в этом сыграли действия бывших белогвардейских и царских офицеров, а также простых солдат и казаков. В первую очередь речь идет о представителях «технических» войск (особенно летчики, танкисты, команды бронеавтомобилей и бронепоездов) и кавалерии.

Примечательно, что набор шел не только на собственно польских территориях, но и на захваченных землях Белоруссии и Украины.

Однако с завершением советско-польской войны в начале 1921 г. основная часть русских, находившихся на польской военной службе, была уволена, хотя некоторые либо остались на них, либо были привлечены на нее впоследствии.

Например, речь идет об участнике Первого Кубанского похода капитане-корниловце Яхновском, дослужившемся до полковника польской армии [561], и командующем бригадой подводного плавания на Черноморском флоте при Деникине и Врангеле В.Е. Клочковском (1873–1930), герое Цусимского сражения, отказавшемся после потопления его крейсера «Адмирал Нахимов» перейти на борт японского корабля и спасенного корейскими рыбаками, дослужившегося до контр-адмирала польского ВМФ [562].

Впрочем, это не касалось тысяч рядовых участников белогвардейских формирований, которых местные белоэмигрантские лидеры попытались пристроить в другие подразделения. Так, 14 мая 1921 г. Б.В. Савинков, занимавший тогда пост председателя ликвидационной комиссии Русского эвакуационного комитета в Польше, получил фактическое согласие польских властей взять на службу в пограничную стражу казаков находящихся на их территории белоэмигрантских формирований без указания числа принимаемых на службу, ее места несения и условий прохождения.

На тот момент это согласие, впрочем, выглядело весьма туманно, со слов самого Савинкова, ссылающегося на слова полковника графа Довойно, это предложение «не встречает противодействия со стороны польских властей» [563].

16 мая 1921 г. первый благодарил его «за содействие в решении этих трудных и сложных вопросов и просит Вас не отказать возбудить ходатайство о разрешении несения пограничной службы в составе польских войск, кроме казачьих частей, еще и частям регулярной кавалерии (гусарскому полку бывшей армии Булак-Балаховича и кавалерийскому полку бывшей 3-й Русской армии…

Соображения о том, в какой именно форме наиболее удобно включить предназначаемые для несения пограничной службы части в состав польских войск…, я буду иметь честь представить Вам после обмена мнениями с профессором Одинцом и войсковым старшиной Гнилорыбовым» [564].

Далее в своем письме от 18 мая 1921 г. вице-министру С. Домбровскому Б. Савинков заявил, что в общей сложности в Польше тогда находились около 4500 донских, кубанских, уральских, оренбургских, терских [565]и астраханских (преимущественно калмыки) казаков, из которых на тот момент около 3500 пребывали в лагерях интернированных под Остром Ломжинским и в Рожанах.

Всех их, а также зачисленную на польскую военную службу казачью бригаду есаула Яковлева (900 человек), ранее во время советско-польской войны 1920 г. перешедшую на сторону поляков, он и предлагал зачислить в пограничную стражу Польши, но при выполнении Варшавой ряда условий, при которых он гарантировал боеспособность казаков и их верность ей:

«1. В случае войны между Польшей и соседними государствами казачьи части не могут быть принуждены воевать кроме как с Германией и большевиками.

2. В случае переворота в России казачьи части должны быть возвращены на Родину на конях, с вооружением и при содействии польских властей.

3. Признавая, что высшее командование по мотивам государственной целесообразности должно быть польским, т. е. начальник дивизии и командиры бригад назначены польским военным министерством, а также и офицеры соответственных штабов, но командиры полков, дивизионов, сотен и батарей должны быть обязательно из казаков-офицеров.

4. При начальнике дивизии должна быть учреждена особая должность казачьего представителя в лице состоящего ныне во главе управления казачьих частей полковника Гнилорыбова для посредничества с польскими властями. По соглашению с этим представителем должны быть назначаемы офицеры-казаки на командные должности. Эти меры вызываются политической обстановкой и соображениями необходимости, так как только в таком случае будет дана гарантия полного порядка и спокойствия в казачьих частях ввиду особенности уклада жизни и быта казачества, а также сравнительно небольшого знакомства польских военных кругов с командным казачьим составом.

5. Если предполагается из казачьих частей создать корпус, то, по моему мнению, этот корпус лучше всего расположить на границе Чехии, Венгрии или Румынии, но отнюдь не Германии.

В противном случае тотчас же появятся немецкие агенты, и, опираясь на германофильствующий элемент из офицерского состава, начнут разрушительную работу.

Расположение корпуса на южных и восточных границах Польского государства, наоборот, увеличит его численность, так как немедленно же начнется к нему тяга казаков из Сербии и Болгарии, как только донесется в эти страны о сформировании корпуса.

6. Для уверенности, что германофильствующие и реакционные элементы из офицерского состава не будут иметь влияния на части, предварительно исключить из частей без права поступления на службу офицеров по указанию полковника Гнилорыбова.

7. Что касается формы одежды, то необходимо оставить казакам из старой формы только лампасы, фуражки с красным околышем или папахи с красным верхом. Все остальное может быть польского образца, а именно: мундиры, (знаки) отличия, снаряжение, амуниция.

На вопрос, пойдут ли казаки на польскую службу, если не будут соблюдены указанные выше условия, считаю своим долгом ответить: конечно, пойдут, выбирая лучшее между жизнью за проволокой, работой в лесах и состоянием в рядах войск Польского государства, но имею основания опасаться, что пойдут не все и, вероятно, худшие элементы, что, конечно, для Польши будет невыгодно.

В том же случае, если изложенные условия будут соблюдены, то пойдут все и можно дать полную гарантию за крепость и верность казачьих частей» [566].

И, судя по всему, такая настойчивость Савинкова вряд ли пришлась полякам по душе, поскольку подобное формирование становилось лишь условно польским. Соответственно, оно в любой момент могло сослужить им не только «медвежью услугу», к примеру, отказавшись воевать против Литвы и Чехословакии, с которыми у Польши в 1919–1939 гг. были далеко не самые лучшие отношения, но и при неблагоприятном развитии событий даже оказать содействие советской Москве.