Владимир Дедлов (Кигн) - Переселенцы и новые места. Путевые заметки.

Тут можно читать онлайн Владимир Дедлов (Кигн) - Переселенцы и новые места. Путевые заметки. - бесплатно полную версию книги (целиком) без сокращений. Жанр: Прочая документальная литература, издательство Издание М. М. Ледерле и К°, год 1894. Здесь Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Владимир Дедлов (Кигн) - Переселенцы и новые места. Путевые заметки. краткое содержание

Переселенцы и новые места. Путевые заметки. - описание и краткое содержание, автор Владимир Дедлов (Кигн), читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru
В 1890-е гг. автор служил в переселенческой конторе Оренбурга, где наблюдал мучительный процесс освоения Сибири русским крестьянством. "Переселенцы и новые места. Путевые заметки" были высоко оценены критикой за правдивое изображение бедствий крестьян, страдающих от голода, болезней, нерасторопности и равнодушия чиновников. В то же время предложенная переориентация переселенчества с Востока на Юг и Запад (с целью остановить онемечивание русских земель) вызвала возражения (в частности, у рецензента "Вестника Европы").

Переселенцы и новые места. Путевые заметки. - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)

Переселенцы и новые места. Путевые заметки. - читать книгу онлайн бесплатно, автор Владимир Дедлов (Кигн)
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать

Можно, конечно, ладить с мужиком и без личины суровости, без комедии затворенных дверей и торжественных докладов о том, что нельзя ли видеть «самого». Бывают в переселенческих конторах и речи «по душам». Идут, например, близкие, — самарцы или уфимцы. Народ хороший. Не франт: рубахи не ситцевые, а домотканные, синие, с белой ниткой. Не пьяница: лица свежие, у стариков бороды, что твоя проволока, у молодежи — соболь, грудь выпуклая. Не хам: говорит на ты и величает степенством, а не высокопревосходительством. Денег, разумеется, не оказывают больше трех рублей, но деньги есть, не много, не тысячи, даже не сотни, а есть наверно. Просят пособия. Вгляделись в лица, в ухватки, в одежду, осмотрели телеги и лошадей. Действительно, у одного два колеса слабы; у другого лошадь не то что плоха, а ненадежна; у третьего старуха никуда не годится, на втором переезде наверно помрет и нужно будет хоронить, расходоваться. А путь бесконечный, за Иркутск, а народ хороший... Помочь разве?

— Pppp... — Самарцы падают на колени: помоги, помилуй!

— Иван Иванович, как думаете?

— Да что ж... Только вот тут симбирцы в Ташкент идут. Тоже ничего народ, а израсходовались сильно, да и сейчас надо им верблюдов нанимать.

— Ну-ка симбирцы, подойди.

Подошли. Тоже не франты, не пьяницы и не хамы. Тоже грудь колесом: бороды проволокой, а бородки соболем. Только поприземистей, точно в-присядку пойдти собираются.

Ррр...—и симбирцы все на коленях.

— И тем, и этим разве дать?

— Как хотите. Только останется ли на осень обратным?

А тут живым предостережением как-раз стоит и обратный, из ранних, предвестник осеннего движения обратных, которых, например, в Оренбурге проходит ровно столько же, сколько и двигающихся на восток [2] В общем обратные составляют 12%. Цифра огромная, если принять во внимание, что идут назад только наиболее энергичные из потерпевших неудачу в Азии. Сколько же бедствует их там, не в силах вернуться на старину. . Обратный в полном смысле слова ужасен. И он, и его дети, один другого меньше, и его баба, к удивлению почти всегда беременная, и тележонка с кибиткой, и даже его лошаденка представляют собою кучи ломотьев. Одежда — ломотья; в телеге — рваные лоскутья; кибитка — изорванная рогожа; лошадь — ломотья дрянной лошадиной шкуры и лошадиных волос. Телега стоит под окнами; лошадь дремлет в изнеможении и шевелит губой; в телеге сидят беловолосые ребятишки с тонкими, худыми шеями, руками и ногами. Вошедшего в контору отца этой семьи и хозяина этого имущества бодрые «проходящие» затерли в угол, и он стоит и тоже точно дремлет, как его лошадь.

— Откуда ты?

— Оттедова...

— Вон уж как отвечает, видите?! — обращается чиновник к самарцам и симбирцам.

Самарцы и симбирцы, не вставая с колен, смотрят на обратного, и на лицах их изображается тревога нехорошего предчувствия.

— Ну, говори-ка, где твое оттедова ?

Обратный молчит. Проходящие ждут.

— Откуда идешь?

— Из Нового города.

— Значит, из Кустоная?

— Из него, из Вольного города.

Молчание.

— Ну, кому же помогать, вам или ему? Сами скажите.

Наступает критический момент. Иной раз дело кончается тем, что проходящие молча подымаются с колен и уходят. Но чаще в дело вмешивается или баба, или подозрительный старичишка, профессиональный «садчик» на новые места, который сманил народ, обманет его, а пока учит его уму-разуму. Насчет «переселенного» садчик уже налгал мужикам с три короба, наобещал им от него золотые горы «способий», и теперь для поддержания своего авторитета ему нужно сорвать хоть что-нибудь. Бабы начинают выть, садчик слезливо причитает, наученные им бороды и бородки издают неясный гул. Этот гул довольно равнодушен и служит новым доказательством, что народ вовсе не в крайней нужде. Но сорвать «способие» он решил во что бы то ни стало. И тут уж приходится говорить целую речь. Это не так легко, прежде всего уже просто физически, потому что нужно перекричать шум толпы. Затем нужно говорить убедительно, с чувством, чтобы пронять слушателей, Да наконец и в самом деле расчувствоваться можно: ведь живые люди перед глазами. Этот обратный — такое горе, такое несчастье, какого в другом месте и не увидишь; эти бороды и бородки, свежие и крепкие как антоновское яблоко, так трогательно верят в ожидающее их благополучие, так больно сжалось их сердце при виде неудачника, так велика вероятность, что через год-два и эти крепыши исчахнут, как и он, — что, раз позволив себе говорить по душе, трудно совладать с нервами и не расчувствоваться всерьез. Главный пункт речи — картина осеннего движения обратных, для которых и нужно беречь деньги. Разговор по душе всегда достигает цели, производит впечатление и убеждает. Сначала смолкает гул, потом лица становятся серьезны, потом люди подымаются на ноги, — и вдруг веселеют, должно быть, от сознания, что и их не обманывают, что и они бросили соблазнительную мысль обмануть, а кроме того, великодушно уступили «способие» таким горемыкам, как стоящий перед ними обратный. Хорошие в такие минуты бывают у народа лица, хороши и эти минуты но доставлять себе эту роскошь по нескольку раз в день впродолжение нескольких месяцев невозможно, — сил не хватит.

И идут, идут, идут эти самарцы, туляки, екатеринославцы, черниговцы, киевляне, подольцы, от ранней весны до поздней осени, на восток и обратно. Идут богатые; идут нищие; сильные и больные; умные и глупые; опытные мудрые, семейные старики и только что повенчанные влюбленные, глупые и от молодости и от медового месяца парочки. Идут русь и татары, мордва и чуваши, малороссы и немцы. Куда они идут? — В Кустонай, Туркестан, в Мерв, в Томскую на кабинетские земли, в Акмоллы, к Семи-палатам, на Семь-рек; иные ищут Китайский Клин и индейскую землю. Зачем они идут? — За счастьем. Отчего они идут, что их гонит? Последний вопрос настолько важен, что на нем нельзя не остановиться.

Между идущими на восток совершенных бедняков нет и не может быть. Нужна лощадь, притом сильная; нужна телега — крепкая; нужны немалые деньги для проезда не только по железным дорогам и на пароходе, но и на своих лошадях или волах. Уходят не от наступившей, а от надвигающейся бедности, — от «тесноты». Но теснота это специально русская. Чем привольней губерния, тем сильнее чувствует мужик тесноту. Больше всего уходят из привольных Самарской, Саратовской и новороссийских губерний. Теснота не в малоземельи, а в необходимости перехода от первобытного хозяйничанья на действенной почве к более сложному хозяйству. Самарец уходит оттого, что не стало ковыльных степей. Тавричанин не может держать прежние громадные стада овец. Тамбовец, пензенец и рязанец бегут от сохи они взяли от земли все, что мог им дать вершковый слой почвы, который они поднимали одноконной сохой. Екатеринославец и херсонец пашут плугом не мельче четырех вершков на двух, трех парах волов; но их почва уже запросила удобрения. Всем им предстоит одно из двух: либо ломать земледельческую культуру, которой народ держался со времен Рюрика, либо идти по белу свету искать таких мест, где рюриковы времена еще не прошли. Ничего не может быть естественней, что народ избирает последнее! Даже немцы, и из тех многие идут на восток, где они могут держаться своего старого перелога или трехполья, самой легкой и дешевой системы хозяйства, которая в Бессарабии или Екатеринославской губернии уже отжила свой век.

Читать дальше
Тёмная тема
Сбросить

Интервал:

Закладка:

Сделать


Владимир Дедлов (Кигн) читать все книги автора по порядку

Владимир Дедлов (Кигн) - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки LibKing.




Переселенцы и новые места. Путевые заметки. отзывы


Отзывы читателей о книге Переселенцы и новые места. Путевые заметки., автор: Владимир Дедлов (Кигн). Читайте комментарии и мнения людей о произведении.


Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв или расскажите друзьям

Напишите свой комментарий
x