Олег Мозохин - Синдикат-2. ГПУ против Савинкова

После прощания с Шешеней Андрей Павлович Федоров 18 апреля через Берлин, Кельн, Льеж выехал в Париж, куда прибыл 21 апреля в 1 час ночи. По пути из Берлина в Париж познакомился с румыном Бэнони, якобы долго жившим в Одессе, являвшимся очень близким человеком губернатора Одессы Гришина-Алмазова. С его слов, ему очень хотелось туда вернуться с коммерческими целями, но он боялся коммунистов, поскольку его подозревали в службе в белой контрразведке. Так, что он был вынужден уехать в Берлин. Говорил, что в контрразведке не работал, но крупной спекуляцией при содействии губернатора занимался. Хорошо владел немецким, русским, французским, польским, турецким, итальянским и английским языками. Паспорт весь испещрен разными визами. Федоров предположил, что Бэнони — французский разведчик.

При содействии Бэнони Федорову удалось устроиться в гостинице «Бристоль». Накануне Пасхи все гостиницы были заняты, но случайно, после долгих поисков номера по телефону, нашелся один номер, который Бэнони и уступил Федорову.

Утром 21 апреля Федоров отправился к Савинкову. Дома его не застал. На квартире ему вручили письмо, оставленное Борисом Викторовичем перед отъездом, в котором он просил обязательно его дождаться.

Прочитав письмо, Андрей Павлович отправился к жене Деренталя — Любови Ефимовне. Ее тоже не застал. В гостинице сказали, что сам Деренталь уехал из Парижа, а его жена вышла. При выходе из гостиницы встретился с ней. Она очень обрадовалась приезду Федорова, сообщила, что Борис Викторович и Александр Аркадьевич уехали, но они оставили на квартире Савинкова письмо. Федоров сказал, что письмо получил, сожалеет, что не застал Савинкова в Париже.

С этого дня Андрей Павлович с Любовью Ефимовной были почти все время вместе. Она сообщила, что поездку Савинков никак не мог отложить, что Александр Аркадьевич уехал раньше и в другое место, приедет не ранее середины мая.

В день встречи, 21 апреля, после обеда она передала Федорову, что его очень хочет видеть Сидней Рейли, который узнал о его приезде. Андрей Павлович согласился встретиться с ним вечером в кафе. Вечером и состоялось свидание с Рейли и его женой. Тот очень интересовался работой в России, вопросами экономического строительства, последней дискуссией в РКП, положением оппозиции и т. д. Спрашивал об условиях жизни в России, необходимых документах для проживания, строгостях в прописке, езде по железным дорогам, проверке документов и переходе через границу.

Задал вопрос: возможна ли по техническим условиям поездка Савинкова в Москву? Федоров ответил, что поездка возможна, переправа хорошая, Сергей Эдуардович живет более полугода и благополучно. Что касается взгляда московской организации на приезд Савинкова, то Федоров этого не знает, ибо такой вопрос не поднимали. Сам он считает, что это, конечно, дало бы максимум пользы.

Рейли интересовался жизнью полковника Павловского, его работой. Затем сообщил, что едет завтра, 22 апреля, в Америку, жалеет, что не застанет доклада Федорова Савинкову, но надеется недели через 3–4 вернуться и быть в Париже к моменту приезда Сергея Эдуардовича. Вскоре разошлись. На другой день Деренталь сообщила, что Рейли решил дождаться Савинкова. Он смог отложить поездку на две недели и хочет опять встретиться с Федоровым 24 апреля. Андрей Павлович согласился.

На этом свидании Рейли интересовался приемлемостью в России различных форм правления и в особенности монархизма. Он указал, что монархисты твердят о своей работе в России, о своей силе. Федоров рассказал ему, что монархисты есть, но монархизм в России больше не может быть — будет только демократическая республика, власть демократических советов, без коммунистов. Рейли был очень доволен, даже переводил эти слова своей жене, не понимавшей по-русски. По словам Рейли, в данное время никто из политических деятелей эмиграции не пользуется доверием у французов, англичан, чехов, итальянцев, кроме Савинкова.

В тот же вечер Л.Е. Деренталь предложила познакомить А.П. Федорова с генералом М.В. Ярославцевым и его женой. На другой день устроили свидание на квартире у Деренталь. Генерал Ярославцев приехал в Париж в январе 1924 г. из Берлина, где работал чернорабочим на заводе за 20 франков в день. Жена его служила в греческом банке.

Вечером были с Деренталь у них. Беседа вертелась все время вокруг России. Все надеялись на скорый переворот и возможность возвращения. Ярославцев был выслан из Польши вместе с Савинковым, ни к каким другим группам не пристал. Видимо, Федоров им очень понравился, они просили его бывать у них запросто. 27 апреля, в первый день Пасхи, — снова у Ярославцевых. Разговоры все те же — большевики, Советская Россия, раскол в партии, Павловский и пр.

28 апреля приехал Савинков, и в тот же день в шесть часов вечера, встретились у него. Борис Викторович сразу же спросил, почему не приехал Сергей Эдуардович; сказал, что писал ему несколько писем с просьбой приехать, что он очень нужен «для одного дела». Андрей Павлович ответил, что из всех писем Павловский получил только одно «о невесте и пр.», а остальные письма были еще у И.Т. Фомичева. Сергей Эдуардович очень занят эксом, без реализации его, а также без попытки освобождения брата не хотел ехать. Савинков был, по-видимому вполне удовлетворен ответом. Перешли к сути дела: раскол в ЦК, активисты, накописты и т. д.

«Савинков указал, что, по его мнению, есть 2 пути борьбы: 1/ развитие организации, так, как идет у нас в Москве сейчас, и 2/ выделение особых отрядов, ничем почти не связанных с организацией, для производства исключительно терактов над верхушками партии, Совнаркома, ВЦИКа и пр. Этот путь дает хорошие результаты, как устрашения, так и агитации, как пример приводил убийство т. Воровского».

Он указал, что газета «За Свободу» должна быть руководящим органом ЦК «НСЗРиС» в Москве. Савинков в претензии, что Москва до сих пор сама не сделала к этому попыток. Федоров ответил, что упомянутая газета удовлетворить их не может при ее составе, что для нее нужны большие средства, коих мало, поэтому и не делалось никаких попыток к ее выпуску.

Вечером же, во время обеда, Борис Викторович указал, что теперь даже немецкий штаб говорит, что с большевиками нельзя ладить, а это есть показатель, ведь немцы об этом заговорили впервые.

29 апреля при встрече в ресторане за обедом Савинков ознакомившись с письмом Павловского и докладом Федорова, предложил обсудить вопрос о центральном комитете организации, о разногласиях, газете, о связи через Финляндию и вопрос о конференции у него на квартире 30 апреля в час тридцать дня.

30 апреля на встрече с Андреем Павловичем Савинков, высказал мнение о необходимости усиления руководства московской организации более авторитетными представителями союза, которые могли бы руководить трудным и опасным делом. Он долго перебирал своих сподвижников, давая характеристики каждому, и не мог остановиться на том, кому можно было бы поручить руководство центральным комитетом в Москве,