Жан де Малесси - История яда

Однако внимание Фонтана привлекли отнюдь не рисунки, но аккуратные, крошечные зарубки на наконечниках стрел, выточенных из костей убитых животных. Палеонтолог сразу же угадал, для чего предназначались эти бороздки на острие стрелы: их заполняли ядом. Охотники конца палеолита были не только талантливыми рисовальщиками, но владели еще и другим видом искусства: умели изготавливать ядовитые вещества и смазывать ими наконечники стрел и дротиков. Таким образом, яд проникал в тело через рану, нанесенную стрелой.

Со времени знаменательного открытия в пещере Массат палеонтологам удалось обнаружить огромное множество предметов с похожими бороздками: среди них наконечники стрел, дротиков и копий и даже рыболовные крючки. Последние сомнения относительно их назначения рассеялись, когда ученые убедились в том, что наконечники стрел, которыми пользовались в прошлом веке африканские племена (а в некоторых областях Амазонии их употребляют до сих пор), снабжены точно такими же канавками. Доисторические яды, которыми первобытные охотники смазывали свое оружие, вероятно, не были сильнодействующими, и с их помощью нельзя было остановить на бегу врага или крупного зверя. Но если уж яд попадал в рану, то рано или поздно оказывал нужное действие.

Воображению рисуется такая картина: первобытные охотники ранили одной или несколькими отравленными стрелами большого лесного или северного оленя и гонятся за ним многие часы и даже дни, пока наконец желанная добыча не рухнет в заросли, обессилев от яда и потери крови.

За неимением животного яда человек пользовался растительными. Конечно, их воздействие было гораздо слабее, но хитрец-охотник все же терпеливо изготавливал необходимые снадобья. Ведь в то время оружие было еще довольно примитивным, и без яда наш предок никогда бы не смог одолеть крупного зверя, а значит, остался бы голоден и гол.

Бытует мнение, что использование ядов охотниками на заре цивилизации существенно нарушило природный баланс. Некоторые ученые полагают даже, что численность северных оленей, и по сей день еще обитающих в наших широтах, значительно сократилась, после того как охотники изобрели гарпун со специальной бороздкой для яда.

В древности люди применяли на охоте и на войне яды растительного и животного происхождения. Чаще всего они добывали отраву из растений, но сведения, которыми мы располагаем, скудны и отрывочны. Павел Эгинский рассказывает, что даки и далматы, проживавшие на территории нынешней Румынии и восточном побережье Адриатики, смазывали наконечники стрел вытяжкой из растений под названием Helenum и num. Современной науке идентифицировать их не удается. Данный яд, попав в кровь, мог привести к смерти, хотя само растение вполне годилось в пищу. Как сообщают Аристотель и Плиний, кельты, проживавшие по соседству с даками, тоже применяли на охоте какие-то ядовитые вещества. Наши почтенные авторы именуют их весьма расплывчато: «отрава». Эта «отрава» оказывала на животных парализующее воздействие. Охотники добивали раненого зверя и спешили удалить поврежденную часть туши, пока яд не распространился по всему телу: отравленное мясо считалось несъедобным.

Страбон, имевший еще более смутное представление о токсикологии, указывает, что некое дерево семейства фиговых с плодами, напоминающими капитель коринфской колонны, выделяет смертельно ядовитый сок, которым смазывают стрелы. На этот раз знаменитый географ не ошибся: Ficus toxicaria действительно принадлежит к семейству фиговых, и сок его ядовит. Многие охотники, в том числе галлы, применяли также белый морозник, который называли соответственно «оленьей травой». Иногда они добавляли к ней ядовитую вытяжку из древесины тиса.

На охоте использовали также и более действенные яды животного происхождения. Их высоко ценили скифские лучники — гроза древности. Аристотель, а вслед за ним Теофраст, рассказывают, каким способом добывали змеиный яд. Наиболее эффективным считался яд самок, вынашивающих детенышей. Их ловили и несколько дней подряд вымачивали, пока тела пресмыкающихся полностью не разлагались. Затем наливали в маленький котелок немного человеческой крови и, накрыв его крышкой, закапывали в навоз. Когда кровь сгнивала, на поверхность выступала сыворотка: ее-то и добавляли к змеиным останкам. Вполне вероятно, что эта аппетитная микстура, попав в организм человека, вызывала сепсис и немедленную смерть.

В своей «Географии» Страбон упоминает и о другом странном яде, который применяли кавказские сваны: «Люди, раненые этими отравленными стрелами, умирали от одного их запаха». Овидию, примерно в то же время сосланному на берега Босфора, не раз доводилось сталкиваться с отравленными стрелами и дротиками, смазанными кровью и желчью гадюк. Поэт считал это оружие чрезвычайно опасным.

Галлы, похоже, не применяли ядов в военных целях, но часто пользовались ими на охоте. По ту сторону Рейна дела обстояли несколько по-иному. В своей «Истории Франков» Грегуар Турский повествует о том, как в 388 году франконские франки, проживавшие на правом берегу Рейна, вторглись в область, которая называлась в то время Цизрейнской Германией. Столкнувшись нос к носу с римскими легионерами, высланными им навстречу императором Максимианом, захватчики поспешно переправились обратно через Рейн. Римский военачальник Квинтилиан форсировал реку и отправился за ними в погоню. Тогда-то его и постигла неудача: римские солдаты очутились в пустынной, незнакомой стране, а франки, не желая вступать в открытую стычку, разделились на небольшие отряды и стали вести против них партизанскую войну. Укрываясь, словно в башнях, в густых кронах деревьев, варвары осыпали солдат Квинтилиана градом отравленных стрел, смазанных соком ядовитых трав. Так франки расправились со своими преследователями.

Несколько позже солдаты Майориана, одного из последних западно-римских императоров, также пали жертвами отравленных дротиков, которыми их забросали германские вандалы.

Меровингскую эпоху при всем желании мирной и спокойной не назовешь. История Зигеберта I может служить ей прекрасной иллюстрацией. Зигеберт был королем Австразии — государства, располагавшегося приблизительно на территории современной восточной Франции. Он родился в 535 году и прожил всего сорок лет. Жизнь его могла бы оказаться чуть длиннее, если б не козни сводного брата Хилперика I. Ужасно завидуя Зигеберту, женившемуся на Брюнегальде, дочери короля визиготов, Хилперик решил во что бы то ни стало сделать своей женой ее сестру Галсвинду. Но вот незадача: его любовница Фредегонда была страшной ревнивицей, а потому поспешила поскорее расправиться с его законной женой и своей соперницей. Зигеберт шибко разгневался и вознамерился отомстить за смерть любимой невестки Галсвинды. С помощью варваров он завладел братниным королевством и объявил себя королем Австразии. В 575 году, собрав всю свою армию под Витри-сюр-ля-Скарп, он приготовился уж было взойти на огромный щит и стать законным монархом, как вдруг на него неожиданно напали двое наемных убийц, подосланных Фредегондой. Злодеи были вооружены скрамасакса-ми — ножами с бороздкой, наполненной смертоносным ядом.