Ольга Тогоева - Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики

Возможно, в данном положении нашли отражение декреталии папы римского Климента III (1187–1191), согласно которым человеку, женившемуся на падшей женщине, прощались все его грехи [390] “Statuimus, ut omnibus, qui publicas mulieres de lupanari extraxerint et duxerint in uxores, quod agunt in remissionem proficiat peccatorum” (Decretales Gregorii papae IX // Corpus juris canonici. Coloniae Munatianae, 1779. T. 2. P. 203. IV, I, 20). . Однако в дошедших до нас документах средневековой судебной практики отсутствуют упоминания о том, что казнь мужчины заменялась бы на изгнание из города заключившей брак пары. Более того, лишь в одном письме о помиловании (1382 г.) нашлось место указанию на прозвище «невесты», свидетельствовавшее, возможно, о ее презренной профессии и низком социальном статусе, — Жанетт Муршон Проститутка (Re-baude) [391] Письмо о помиловании было даровано Аннекину Дутару: ANF. JJ 121. N«271 (23 novembre 1382). . Впрочем, нельзя также не упомянуть сообщение Парижского горожанина, описавшего под 1429 г. просьбу о свадьбе с осужденным, поступившую от девицы, «появившейся на свет [на рынке] Ле Аль» (une jeune fille née des Halles) [392] Journal d’un bourgeois de Paris / Ed. par C. Beaune. P., 1990. P. 272. . Место рождения в данном случае могло указывать на профессиональные занятия «невесты», поскольку этот район славился своими публичными домами [393] RossiaudJ. Amours vénales. La prostitution en Occident, XII e -XVI e siècle. P., 2010. P. 134–136. Собственно, примерно в том же районе Парижа происходило действие романа В. Гюго «Собор Парижской Богоматери». . Во всех остальных известных нам делах о сомнительном характере занятий той или иной девушки ничего не сообщалось, напротив, постоянно подчеркивались их достойное происхождение и поведение [394] Подобные описания будущих «невест» могли, впрочем, являться всего лишь следствием особого формуляра писем о помиловании, в которых и сам обвиняемый, и его близкие должны были быть охарактеризованы с наилучшей стороны: Braun P. Le valeur documentaire des lettres de rémission. .

Второй французский нормативный документ, упоминавший о «свадьбе под виселицей», был составлен в Оверни во второй четверти XV в. Адвокат Жан Мазюэ (1380?-1450) в своем трактате Practica forensis, посвященном тонкостям уголовного и гражданского судопроизводства, кратко сообщал о существовании обычая отдавать «приговоренного к виселице» (condamnatus adpatibulum) в мужья невинной девушке (paella) в «некоторых районах» Оверни, хотя и не давал ему никакой оценки и не указывал, какое именно место ему можно было бы отвести в системе процессуального права [395] “In aliquis partibus servatur quod si puella ilium qui condamnatus ducitur ad patibulum, requirat ut cum eo matrimonialiter copuletur, quod traditur ei et isto modo evadit mortem” (Masuerii iuris consulti Galli Practica forensis. Francoforti ad — Moe-num, 1571. P. 215. § 30). Подробнее о Жане Мазюэ и его сочинении см.: Tardif А. “Practica forensis” de Jean Masuer. P., 1883. .

О практике «свадьбы под виселицей» весьма охотно писали профессиональные юристы раннего Нового времени, осуждая данный обычай как совершенно неправомерный. Об этом, в частности, заявлял бургундец Бартелеми де Шасне (1480–1541), полагавший, что о возможности заключения брачного союза с проституткой (meretrix) известно по всей Франции (de consuetudine generali totius Franciae), однако такое супружество, с его точки зрения, могло восприниматься лишь как более тяжкое, нежели смерть, наказание [396] “Majus supplicium est illi condamnatio accipere uxorem quam mori” (Chasseneux B. de. Commentarii in consuetudines ducatus burgundiae. Lyon, 1624. P. 207. Rubrica I. § V. 96–98). . Подобные правовые представления подтверждались общественным мнением еще в XVI в. Так, в 1596 г., когда шла подготовка к свадьбе Дианы д’Эстре, родной сестры фаворитки Генриха IV (1553–1610), и Жана де Монлюка (1545–1603), считавшегося главным виновником сдачи Камбре испанским войскам в 1595 г., по Парижу ходила следующая шутка:

Об этой свадьбе, которую многие находили [весьма] странной [затеей], придворные острословы говорили, что человек, заслуживший [за свои проступки] смерть через повешение, спастись от нее может одним-единственным способом — взяв в жены проститутку из борделя [397] “De ce mariage, que beaucoup de gens trouvoient estrange, les medisans de la Cour disoient que quand un homme ayant gangné la corde il riy avait point un plus beau moien de s’en racheter que d’aller prendre une putain en plain bordeau” (L’Estoile P. de. Mémoires-Journaux, 1574–1611. T. 7: Journal de Henry IV, 1595–1610. P., 1982. P. 52). .

Выходец из Пуату, юрисконсульт Андре Тирако (1480?—1558), в отличие от Б. де Шасне, считал, что в его провинции столь странной традиции вообще не существует [398] “Si puella reum mortis in maritum petierit, a morte libérât ex consuetudine Franciae… Ego vero nescio an olim id in Gallia fuit observatum. Id autem certo scio hoc tempore non observan” (Andreas Tiraquellus De poenis. Lugduni, 1562. P. 272–273. Causa 56). В данном пассаже А. Тирако ссылался также на мнение Б. де Шасне: “Meminit item novissime Bart. Chassan. in Comment. Consuetodinum Burgundiae…, ubi dicit se nul-lam huius rationem afierre posse, nisi quod per matrimonium maior reo videtur poena imponi, quam per mortem, per multa quae de malitia mulierum affert” (Ibid. P. 273). . А Жан Папон (1505–1590), королевский лейтенант в бальяже Монбризона, сообщал, что в начале XVI в. данная проблема вызвала жаркие споры в Парижском парламенте, в результате которых обязательным объявлялось участие королевской канцелярии в рассмотрении подобных дел:

Наши доктора [права] долго мучились, пытаясь ответить [на вопрос], можно ли отдать приговоренного к смерти [человека] девушке, желающей выйти за него замуж. Постановлением [парламента] Парижа от 12 февраля 1515 г. было решено, что это возможно… Как бы то ни было, юридически [такой приговор] не будет иметь силы без помилования и разрешения короля, который [единственный] способен отменить смертную казнь, как всем известно, поскольку никакая свадьба не в состоянии возместить или заменить собой наказание [399] “Nos docteurs se sont tourmentés sans resouldre, assavoir si un condamné à la mort peult estre laissé à une fille qui le demande pour l’espouser. Par arret de Paris du 12 e jour de février 1515 fut jugé qu’il se peut faire… Quoy qu’il en soit, cela ne se peult faire de droit, s’il se fait sans la grâce et permission du Prince, différant l’exécution capitale jusques à ce que l’on ayt cogneu de tout, car le seul mariage ne peult couvrir ny effacer la peine” (Papon ]. Recueil d’arrests notables des cours souveraines de France. P, 1696. P. 643). .

Таким образом, в случае «свадьбы под виселицей» мы сталкиваемся со средневековой неписаной правовой традицией практически в чистом виде. Крайне скупо описанная в нормативных текстах, она, тем не менее, была прекрасно известна людям Средневековья и Нового времени. Свидетельством тому являются материалы судебной практики, в которых она либо упоминалась, либо становилась главным предметом рассмотрения [400] Точное количество французских судебных дел за период Средневековья и раннего Нового времени, в которых речь шла бы о «свадьбе под виселицей», назвать затруднительно. На сегодняшний день таких упоминаний мною найдено около 30. . Письма о помиловании, выданные от имени французских королей, позволяют говорить об использовании «свадьбы под виселицей» в качестве (пара)судебной процедуры по крайней мере с конца XIII в. [401] Самое раннее упоминание об использовании «свадьбы под виселицей» (1284 г.) содержится в: Grand R. Les “paix” d’Aurillac. Etudes et documents sur l’histoire des institutions municipales d’une ville à consulat (XII e -XV e siècles). P., 1945. P. 81. по начало XVII в. [402] Официально использование «свадьбы под виселицей» было запрещено постановлением Парижского парламента от 6 апреля 1606 г.: Lebigre A. La justice du roi. La vie judiciaire dans l’ancienne France. P, 1995. P. 224.