Сергей Брилёв - Разведка. «Нелегалы» наоборот

Для начала мы связались с такими крупнейшими специалистами по истории Коминтерна, как доктор исторических наук, профессор Лазарь Хейфец из Санкт-Петербургского государственного университета и кандидат исторических наук Юрий Туточкин из РГАСПИ. Им обоим имя «Ина» ничего не сказало: среди активистов Коминтерна и сотрудников ИККА им такое имя не встречалось. Больше того, проведя дополнительную проверку, Юрий Туточкин не обнаружил это имя и в списках сотрудников коминтерновской разведки, ОМС/СС.

Зато внимательно проштудировав доступные нам воспоминания тех, кто имел дело с европейскими государственными разведслужбами того периода, мы обнаружили два упоминания имени «Ина».

Первое – анекдотичное. В нашем «литературном этюде» в предисловии к этой книге мы не случайно упомянули профессию одного из гостей (точнее, одной из гостий) вечеринки 5 ноября 1942 г. у Хилла: балерина. Но мы не упомянули её имя. По воспоминаниям полковника Роднея Грэма Тёрнера, там в тот вечер у Хилла была « балерина Ина » [201]. Стоит сказать, что московские газеты времён войны поражали иностранцев тем, что печатали театральные афиши. Театры действительно продолжали работать. То есть балерина на вечеринке у Хилла, который любил придать своим приёмам в Гранатном переулке «светский лоск», никакая не фантастика. Была ли эта балерина осведомителем советских «органов»? Вполне вероятно. Но в данном случае речь, конечно же, о девушке «Инне», через два «н». Русского имени «Ина» через одно «н» попросту не существует. То есть точно не та.

Вторая зацепка – много серьёзнее. И хотя до сих пор все цитаты в этой книге мы сопровождали, как принято говорить в академическом мире, «аппаратом», сносками-ссылками, в данном случае пока подвесим интригу и приведём цитату без сноски (взглянув на которую, нетерпеливый читатель сразу бы обо всём догадался). Итак: «Были у нас и другие, тоже довольно необычные курьеры. Так, связь между Берлином и Брюсселем обеспечивала очень хорошенькая Ина Эндер (курсив наш/ – Авт .), манекенщица из художественного ателье мод, где одевались Ева Браун (любовница Гитлера) и жены нацистских сановников».

Заполучив к имени «Ина» фамилию «Эндер», мы продолжили изыскания. Можно ли найти следы такого человека «за скобками» этой цитаты? Можно!

Арестована нацистами Ина Эндер была лишь в 1942 г., но выжила и после войны стала первой женщиной-полицейским в ГДР. Что было в начале пути? В возрасте 15 лет вступила в 1932 г. в немецкий комсомол. Через год после этого, когда к власти в Германии пришли нацисты, она и её семья подверглись преследованиям. Однако в середине 1930-х гг. привлекательную Ину заметил популярный фотограф Ханс Хубман, предложивший ей сняться для обложки журнала. Став моделью, она получила доступ в «высшее общество» и, главное, право гибкого выезда из Рейха [202]. То есть, судя по всему, автор цитаты об «очень хорошенькой Ине Эндер» явно описывал именно её, а Шифра Липшиц именно её могла встретить в Париже. Но это ещё не всё. Крайне интересно и происхождение этой девушки. Девичья фамилия – Шрайер. Её отец, Эрих Шрайер, возникает в истории как один из основателей «Союза Спартака». А ведь вместе с ленинской РКП(б) немецкая группа «Спартак» была соучредителем Третьего Интернационала! Но почему же тогда её имени нет в анналах Коминтерна?

Вот теперь время назвать автора цитаты, от которой мы толкались, соединив «товарища Ина» и Ину Эндер (Шрайер). Автор цитаты – Леопольд Треппер! И он вспоминает Ину, описывая тот период жизни, когда работал уже не на Коминтерн, а на военную разведку, готовя к войне «Красную капеллу»!

Минуточку! Но ведь Шифра Липшиц, которой помогала «товарищ Ина», была завербована разведкой не военной, а политической!

Ещё больше путаницы вносит то, что в послесловии к советскому изданию книги Треппера написал книги кандидат военных наук, капитан 1-го ранга в отставке А.И. Галаган: «Много надуманного и в описании [Треппером] чрезвычайно активной деятельности многочисленных связников, которые, по его словам, буквально сновали между странами и доставляли информацию. Вызывает сомнение рассказ Л. Треппера о некой манекенщице, которая якобы осуществляла связь между Бельгией и Германией. Л. Треппер не имел своих людей в Германии, действовавшие там разведгруппы ему не подчинялись, и незачем было посылать туда связников» [203]. Но ведь с другой стороны, и такой авторитетнейший автор, как Павел Судоплатов, писал о том, что «разве что на роль курьеров», но всё-таки годились и другие люди творческих профессий: например, такой «наш агент… популярный актер Карл Герхард («Шансонье»)» [204].

Загадки, загадки, противоречия, противоречия…

Как бы то ни было, с одной стороны, выходит, что ещё до войны Шифра Липшиц была связана не только с Коминтерном (сама и через мужа) и с НКВД (через Меркадера), но, получается, и с РУ РККА (через «товарища Ину», если мы, конечно, её правильно высчитали). То есть элементы её предвоенной биографии словно предвосхищают то, как и кем в годы войны будет осуществляться операция «Ледоруб».

С другой стороны, всё это могло быть не системной схемой, а всего лишь совпадениями, вытекающими на личных знакомствах. Например, про Треппера мы знаем, что он был польский еврей и «в апреле 1924 г., имея на руках вполне приличный паспорт… отправился в Палестину» [205]. Так ведь и Шифра Липшиц – польская еврейка, которая вместе с родителями оказалась в Палестине ровно в то же время, когда там оказывается Треппер (тогда ещё не разведчик РУ РККА, а молодой коммунист-идеалист). Больше того, в теории, Липшиц и Треппер могли пересечься и в начале 1930-х во Франции. Напомним, что Шифра приехала туда на учебу в 1932 г. И Треппер был там с 1929 по тот самый 1932 г. [206]и мог быть знаком не с Шифрой, так с её мужем Нино.

По состоянию на 1938 г. могла бы сложиться, например, такая линейка причинно-следственных связей: Нино погибает в Испании; Шифра завербована НКВД и едет в Польшу через Францию; Треппер к тому моменту вновь во Франции (а перед отъездом туда в РУ РККА ему говорят, чтобы он не удивлялся, если в парижских отелях он увидит знакомые лица: «в сторону Испании идёт большое движение» [207]); Треппер узнаёт в Шифре старую знакомую по Палестине или вдову старого знакомого по Франции; Треппер слышит от Шифры рассказ о сложностях с партбилетом; Треппер даёт Шифре в помощь своё доверенное лицо, «товарища Ину». Возможно? Да! Вероятно? Вполне!

Как бы то ни было, как в своё время писал Ленин о Герцене, «узок круг этих революционеров». Вот и те, кто в 1920–30-е гг. был вовлечен в работу центрального аппарата Коминтерна, разведуправлений ВЧК-ГПУ-НКВД и РККА, на самом деле исчислялись всего-то несколькими сотнями. В этом смысле не обязательно за всем взаимодействием Коминтерна и обеих главных государственных разведок Советского Союза всенепременно видеть одну «руку Москвы». Эти люди попросту могли быть друг с другом знакомы и оказывать друг другу дружескую, а не межведомственную помощь.