Сергей Брилёв - Разведка. «Нелегалы» наоборот

3 января 1942 г. Милнс-Гаскелл получил такое письмо от одного из своих офицеров, кто занимался «Анной Успенской»: «Эта бедная девушка поразила меня как совсем неадекватно приготовленная к своей миссии» [223]. До миссии оставалось десять дней. А в дополнение ко всему речь шла и о том, что у Шифры слишком заметный иностранный акцент во французском языке (прозвучала рекомендация, чтобы в Париже она выдавала себя за уроженку Эльзаса или Фландрии) [224]. И всё-таки главные опасения сразу вызвало состояние её здоровья. Ещё 24 ноября 1941 г. русская секция SOE пришла к выводу о том, что «у нас нет иной альтернативы, как сказать, что АННА должна либо немедленно научиться прыгать [с парашютом], либо вернуться [в СССР]» [225]. Но она прыгать с парашютом отказалась наотрез с самого начала.

Пока её судьбу решали представители спецслужб, в дело включились Королевские военно-воздушные силы, RAF. В том, что мы сейчас процитируем, нет никакой «науки высших достижений». По сути, это обычные человеческие советы. Но видно, что люди старались. Итак, в ответ на запрос командира эскадрильи особого назначения Джека Бенхэма (которому, в случае чего, и предстояло доставить «Анну Успенскую» через Ла-Манш) из Лаборатории RAF по психологии (!) в отношении такого сложного пассажира уточняли:

«…Важно подчеркнуть дополнительные факторы, ответственные за укачивание на борту и уделить особое внимание следующему:

1. Одежда. Крайне важно сохранять разумную температуру тела: так, чтобы не было ни слишком жарко, ни слишком холодно. В то же время одежда должна быть свободной… На время полета стоит отстегнуть воротник и расстегнуть пуговицы.

2. Питание. Перед вылетом стоит потреблять простую пищу, избегая жирную. Ваши сэндвичи с курицей – то что нужно.

3. Алкоголь. Хотя в целом это не очень рекомендуется, некоторых расслабляет глоток бренди во время полёта. Но это надо отложить до того времени, когда покажется, что вот-вот вырвет.

4. Базовые удобства. Во время полёта стоит лежать…

5. Шум… Предлагается заткнуть уши ватой или берушами» [226].

То есть как видим, переживали даже авиаторы. А НКВД?

Через семнадцать дней после того, как SOE сформулировало свои опасения, из Москвы пришел ответ, гласивший, что «Анну Успенскую» незачем парашютировать, а можно высадить (курсив наш. – Авт. ) с моря воздуха в оккупированной или неоккупированной Франции» [227]. В русской секции SOE на это отреагировали так: «Если ей приказывают выдвигаться, то она должна выдвигаться. Сложилась бы невозможная ситуация, если бы мы пересматривали приказы русских русским» [228].

…Мы уже работали над этой книгой, когда американские друзья одного из соавторов в шутку привезли ему из США «фирменную» красную бейсболку предвыборной кампании Дональда Трампа с надписью «Сделаем Америку снова великой». На лейбле бейсболки обнаружилась надпись…«Сделано в Китае».

В 40-е годы прошлого столетия было далеко не только до глобализации, но и до поточного, как на конвейере, производства и головных уборов, и одежды. Костюмы – шили. Индивидуально. И одной из насущных задач для SOE было снабдить агентов одеждой, в которой германская контрразведка не могла заподозрить в них кого-то, кто пошил себе одежду вне Европы, оккупированной нацистами. И ткани, и пуговицы – всё тогда отличалось от одной страны к другой.

Такую одежду в Лондоне брали из запасов Министерства экономической борьбы, «одалживали» у военнопленных с интернированными и даже специально шили в ателье под полицейским участком на знаменитой улице лондонских портных Савилль-Роу [229]. Заодно русская секция SOE решила обратиться к резидентурам в нейтральных Лиссабоне, Берне и Стокгольме, чтобы они снабдили её континентальными бумагой, бланками и печатями – особенно на фоне того, что «требования и рацио русских часто туманны» [230].

Дело в том, как гласят британские архивные материалы, что первая же группа участников операции «Ледоруб» прибыла в Британию без документов, необходимых для работы в Европе – как это не противоречит тому, что мы писали выше об умельцах по изготовлению нужных бумаг в довоенных секретных лабораториях Коминтерна и НКВД.

Как считается в Лондоне документы, и легенду ей придумали уже в SOE.

Дартмут погрузился в кромешную темноту. Ночь плюс светомаскировка. Но всё-таки через узкую щель в одном из зданий в военном секторе порта пробивался свет. Там шёл такой разговор:

– За револьвер спасибо. А это мне сейчас зачем? – Шифра с удивлением поглядела на офицера SOE, который, как ей показалось, несколько смущённо протягивал ей губную помаду.

– Анна, там внутри – таблетка «L». Мне приказано вручить вам её моим начальством [231].

– Что за таблетка? – Даже в ночи было видно, что Шифра побледнела, догадавшись.

– “L” значит “lethal” [232]. Это капсула с цианидом. Если вас схватит гестапо, то вы её раскусываете и гарантированно скончаетесь в течение 15 секунд [233].

– Понятно…

– Обычно мы закладываем такие таблетки в зубы мудрости, но вас до дантиста так и не довели. Пришлось так: в помаде [234].

– А других таблеток не бывает?

– Бывает. Например, на предыдущую букву, на ”K”.

– А они что?

– Они погружают человека в сон на 24 часа [235].

– Значит, в мои способности верят меньше…

– Я этого не говорил.

– Да я и сама догадалась. А я вам говорю, что, значит, я просто обязана дойти до Парижа.

Так как прыжок с парашютом для Шифры, с её состоянием здоровья, был исключён, в Лондоне решили переправить её во Францию на скоростном катере британского Королевского флота. Такой катер, номер 314 [236], был готов к тому, чтобы в ночь с 10 на 11 января 1942 г. выйти из английского Дартмута. По расчётам, ста двадцатью пятью милями и десятью часами спустя он должен был высадить нашу героиню в заливе Ланьон во французской Бретани [237]. Но пока еще шли последние приготовления.

– Анна, давайте не будем о грустном. Конечно же, вы справитесь! Давайте ещё раз проверим, насколько хорошо вы выучили приготовленную нами «легенду».

– Давайте!

– Ваше имя?

– Жанетт Дюпон [238].

– Родились?

– 14 мая 1915 года. – Шифра отвела взгляд от офицера и стала смотреть в одну точку, выдавая ответы, как робот.

– Где работаете?

– Только что уволилась. Была официанткой в Монпелье.

– Почему уволились?

– Я решила поехать в оккупированную зону Франции с тем, чтобы найти своего жениха.

– Его имя?

– Робер Делакруа. Он механик и работает на заводе в Нанте. В своем последнем письме, написанном в начале августа, он написал, что надеется найти работу получше на заводе в Сен-Бриё.

– Где вы начали свой путь?