Сергей Брилёв - Разведка. «Нелегалы» наоборот

Поджог – удался. Но дальше что-то пошло не так, о чём доступные нам материалы умалчивают. Не будем исключать того, что после поджога были опрошены местные жители, видевшие двух незнакомцев, один из которых был бросающейся в глаза девушкой с зобом и к тому же говорившей с иностранным акцентом. То, что никак не позволяло предположить в Шифре разведчицу на пути из Бретани до Парижа, в центральной Франции, напротив, делало её слишком заметной. Скорее всего, именно по визуальным ориентировкам уже 30 июня «Жаннет Дюпон» и Жильбер Бако были арестованы французскими жандармами. В тот же день допросили его жену Люси:

– Ваш муж коммунист?

– Мы муж и жена уже только по документам.

– Как так?

– Не так давно мы решили расстаться по обоюдному согласию.

– Сколько вы женаты?

– С 1930 года.

– Ваш муж коммунист?

– Я не знаю все о деятельности, которую может иметь мой муж, насколько мне известно, он никогда не отдавался пропаганде коммунистической партии [268]. – Вполне возможно, что Люси лишь выгораживала бывшего супруга, всё прекрасно зная, но именно такой ответ остался в анналах истории. Небезынтересно, что после бегства нацистов из Парижа она отказалась от дачи показаний полиции уже свободной Франции.

– Странная у вас была семейка, если ничего не знаете о муже.

– Нет, почему? Кое-что я знаю.

– Что же?

– Я всё-таки пытаюсь поддерживать цивилизованные отношения и искала с ним встреч вчера-позавчера. Но его не оказалось на работе.

– И что там сказали?

– Хозяин мастерской, месье Леклер, сказал, что и сам беспокоится, но ничего не знает [269].

– Дайте нам адрес этой мастерской.

У НКВД были свои информаторы во французской полиции, которая, впрочем, уже передала это дело в гестапо: зондеркоманде IV германской Geheime Feldpolizei (GFP ). То есть резидентура советской разведки не могла никак влиять на следствие, но получала информацию о том, как оно идёт. 1 июля в мастерской 55-летнего Леклера обнаружили и помещение, где изготовлялись взрывчатые вещества. Арестовали и его самого. При проверке оказался членом ФКП с 1929 г. [270]

И дальше всё посыпалось, как карточный домик. Ещё арестованы были Хиттель Грушкевич, Бенедикт Либрод, Жильбер Бако, Нафтуль Гросман и две супружеские пары: Дора Марковска и Александр Песчански, а также Робер Бек и Сюзан Рене Хогг [271].

Кто кого выдавал?

Ещё до этого прошёл обыск на квартире Шифры, где, как пишет “La Maitron”, были обнаружены «крупные суммы в иностранной валюте и значительное количество зажигательных устройств» [272]. Как представляется, Тайас явно зависим от того самого «гестаповского фильтра», упоминая, что «найдены были более 250 000 золотых монет, 230 000 франков и ящик с 300 детонаторами и взрывными устройствами» [273]. Ниже мы ещё сравним эти цифры с тем, что содержится в ответе СВР на запрос ВГТРК. К этому Тайас добавляет: «Есть также предположение, что её передатчик и коды были использованы [немецкой военной разведкой] Абвер в радиоигре с Лондоном и Москвой» [274].

Известно, что как раз в середине 1942 г. шеф Абвера Канарис и шеф СС Гиммлер подписали директиву, так называемую «Линию Коминтерна». В ней уточнялось, что для получения признаний от арестованных радистов, шифровальщиков, информаторов могут быть использованы все средства [275]. Тем не менее Александр Бондаренко указывает, что, по его данным, сама Шифра «молчала на допросах» [276]. Но согласно британской бумаге от 1958 г. Шифра «призналась во всём» [277]. Кто прав?

Подтверждение того, что Шифра заговорила, – есть. В заметке в марсельской газете Gringoire (основанной, понятно, на подсказках гестапо) приводились достоверные детали довоенной биографии Шифры, известные нам из материалов РГАСПИ: что она приехала во Францию в 1933 г., жила в Тулузе, побывала в Испании, откуда вернулась в Польшу именно через Швецию и Латвию. Откуда гестаповцам было это узнать, как не от самой Шифры?

Забегая вперёд, сошлёмся и на сообщение, которое 19 мая 1945 г. в НКВД получили от пережившей войну члена парижской группы Рене Огг. Она писала: «В январе 1942 г. я познакомилась с Жанеттой ДЮПОН […] Ввиду её непостоянства и нервозности [«Ром»] отказывался поручить ей какую-либо работу. Однако после настоятельных просьб со стороны Жанетты все же согласился допустить ее к практической работе, во время исполнения которой она была арестована 28 июня 1942 г.

1 июля на одном из допросов Жанетта сообщила фамилию и адрес [«Рома»]» [278].

Далее Рене пишет, что, будучи арестованной сама, «категорически отрицала, что знаю Жанетту, несмотря на то, что последняя на очной ставке с мной меня признала» [279].

Но и косвенных опровержений версии о том, что Шифра «рассказала всё», – минимум два. Во-первых, согласно всё той же «разоблачительной» заметке в Gringoire , Шифра попала во Францию из Англии в августе 1941 г . На самом деле, как мы знаем, с британского катера в заливе Ланьон она высадилась лишь в январе 1942 г. Значит, хотя бы частично она уводила своих следователей от истины. Во-вторых, она всё-таки не выдала всего о том, как стала организовываться заброска советских агентов британскими спецслужбами. Так, из опубликованной в 1980 г. в ФРГ книге, основанной на архивах гестапо, следует, что она заброшена в Бретань «10 января 1942 г. с английского самолета (курсив наш. – Авт .)» [280]. То есть и здесь она водила следствие за нос. Собственно, не о таких ли, как Шифра, писал Треппер? В его мемуарах есть мысль о том, что одна из женщин, арестованных по делу о его «Красной капелле», «повела себя, как всякий агент-разведчик, знающий свое дело: дать противнику правдивую, но бесполезную информацию и утаить от него то, что существенно» [281].

Похоже, Шифра Липшиц поделилась с теми, кто её допрашивал, не только бесполезными знаниями…

Другое дело, что, как признают в СВР, при обыске в квартире «Ханны» (как её называют там) «были обнаружены материалы, давшие основания для ареста «Рома» и более десятка других членов его группы…» [282] То есть улики, конечно, говорили против неё. Беспечность? Нам ли судить?!

Историки СВР продолжали: «…На допросах «Ром» стремился сделать все для того, чтобы облегчить судьбу остальных арестованных товарищей, и основную вину взял на себя. Имеющиеся агентурные данные свидетельствуют о том, что гестаповцев поразило, с какой твердостью держался агент и отстаивал идеалы, ради которых он вел борьбу против немцев. Но здесь же: «Состав участников разведгрупп [во Франции] был пёстрым… Всех их объединяла совместная борьба против германского фашизма. Например, в группе «Густава» только шесть человек знали, что они помогают Советскому Союзу. Остальные полагали, что они входят в какую-то «специальную политическую секцию», которая работает по заданию руководства или Французской коммунистической партии, или движения Сопротивления» [283].