Коллектив авторов - Черта (сборник)

К началу XX века в черте оседлости за душу еврея боролись между собой многочисленные факторы, и каждый стремился быть определяющим. В национальном лагере друг другу противостояли традиционные евреи и сионисты. Это была грустная картина, ибо к Святой земле тяготели обе стороны, но, с точки зрения верующих, еврейский народ не должен был подниматься в страну Израиля до прихода Машиаха [58] Машиах – мессия, избавитель еврейского народа и всего человечества. , и это расхождение было принципиальным. Третьим фактором было революционное движение в России, поглощавшее все больше молодых людей, избравших крайние формы приобщения к политической жизни. Это движение вербовало своих сторонников из более широкой прослойки тех евреев, кто вырос на приобщении к русской культуре, кто стремился к ассимиляции и равноправию выходцев из Черты с остальными народами.

Евреи, стремившиеся к достижению равноправия через революционную борьбу, максимально далеко уходили от еврейского корня, особенно от религиозных основ традиции. Они делали свой выбор, добровольный и осознанный. Все большему числу из них были безразличны национальные сантименты. С позиций традиционного еврейства, это была «пустыня сердец», о которой писал великий еврейский поэт Бялик:

Но историческая справедливость состояла в том, что именно русская революция принесла евреям свободу, сняла с них все ограничения, включая вероисповедные. Рассматривая последующую историю с точки зрения роли религиозного компонента в сохранении национальной идентичности, можно утверждать: не Черта сама по себе, а во многом духовная составляющая хранила мир российского еврейства. После Февраля пришел Октябрь, и советская власть нанесла удар в первую очередь именно по этой, религиозной опоре еврейской цивилизации. Тем самым она, как говорилось выше, подвела черту под самим существованием в России этого уникального мира.

Еврей на молитве. Из журнала «Живописное обозрение», 1877 г. № 12

В синагоге. Из журнала «Живописная Россия», 1897 г.

Элияху бен Шломо Залман, Виленский Гаон

Лубочная картинка «Пасхальный седер». Волынь, вторая половина XIX в. Коллекция Российского этнографического музея

Книга (в более широком понимании – письменный текст) всегда играла исключительную роль в еврейской истории. Именно книги во многом определяли еврейскую национальную идентичность. Так было и в древнем Израиле, когда формировался еврейский народ, и в последующие века, когда евреи оказались в странах рассеяния и проживали в меньшинстве среди других народов, порой недружественных. И везде, несмотря на нападки, обвинения, притеснения, евреев окружал ореол народа книги. Не стала исключением и Россия, на территории которой в эпоху черты оседлости проживала бóльшая часть еврейского населения планеты.

История еврейского книгоиздания на языках иврит и идиш в Российской империи достаточно четко разделяется на несколько основных периодов. Первый охватывает годы с середины 70-х XVIII века по 1836 год. Особенностью этого периода было наличие достаточно большого числа еврейских типографий, расположенных в разных, чаще всего небольших, населенных пунктах на территории современных Украины, Литвы и Белоруссии. Сегодня известно о существовании принадлежавших евреям и печатавших еврейские книги типографий в Олексинеце (первая книга здесь вышла в 1760 году), Кореце (1778), Новом Дворе (1782), Шклове (1783), Луцке (1787), Гродно (1788), Межирове (1789), Полонном (1791), Славуте (1792), Остроге (1793), Дубно (1794), Миньковцах (1796), Варшаве (1796), Вильно (1799), Дубровно (1802), Житомире (1804), Бердичеве (1807), Копысе (1807), Заславле (1807), Минске (1808), Могилеве-Подольском (1809), Меджибоже (1817), Судилкове (1817), Богуславе (1819), Брацлаве (1821), Могилеве (1825). Период этот закончился в ноябре 1836 года, когда после так называемого «славутского дела», связанного с обвинением владельцев типографии в украинском местечке Славуте Моше-Пинхаса Шапиро и его сыновей в убийстве их работника Лейзера Протагайна, последовал указ о полном закрытии всех существовавших на тот момент еврейских типографий и о тотальном цензурном пересмотре находившихся в обращении книг на иврите и идише.

Первый период истории еврейской книги в Российской империи особенно интересен с историко-культурной точки зрения. При его рассмотрении необходимо учитывать совершенно особый характер еврейской книжности. Он заключался в абсолютной – и даже нарочито культивируемой – традиционности книжного дела и его неразрывной связи с религией. В сущности, все, что сходило тогда с печатного станка еврейских типографий, имело религиозный характер. Традиционность книгоиздания касалась не только содержания, но и оформления книг – с соблюдением правил и приемов, заложенных еще в итало-еврейских типографиях XVI века, с использованием определенных шрифтов при наборе текстов и с установленным раз и навсегда разбиением на страницы каждого известного сочинения. Такая регламентированность книжного дела в полной мере отвечала характеру традиционного еврейского общества Восточной Европы, вся жизнь которого протекала в строгом соответствии с незыблемыми галахическими правилами.