Коллектив авторов - Черта (сборник)

И все же большинство московских евреев можно было встретить в районе Зарядья – там, откуда начиналась еврейская история города. В основном это были мелкие ремесленники, торговцы. Вид этого уголка города был своеобразен. На тротуарах, по свидетельству современников, толпились многочисленные торговки с продуктами. В переулках располагались мясные лавки (непременно кошерные), пекарни, всевозможные мелкие мастерские. Жила вся эта пестрая толпа торговцев и ремесленников, снимая комнаты в дешевых домах. Вот описание Зарядья тех лет, когда там жила беднота, приехавшая из столь же небогатых местечек: «Стоит только спуститься по одной из лестниц, идущих от Варварки, вниз по направлению к той стене Китай-города, которая примыкает к Москве-реке, из кварталов европейского типа вы сразу попадаете в трущобный мир старой Москвы. Тут все характерно: и грязные кривые переулки, и двухэтажные, с обсыпавшейся штукатуркой, жалкого типа домишки…»

Однако с началом реформ 1860-х годов и развитием промышленности начинает меняться и состав московского еврейства. Все большая доля в нем начинает принадлежать успешным предпринимателям-промышленникам, чей вес и авторитет в обществе был значительно выше, чем у предпринимателей-купцов.

Именно в это время приехал в Москву младший из братьев Поляковых, Лазарь. Начав с небольших подрядов на сооружение железнодорожных веток к московским предприятиям, он превратился в крупнейшего железнодорожного магната, строителя магистралей государственного значения. Главной особенностью этой незаурядной личности было стремление сочетать деятельность успешного дельца, крупного банкира, владельца мануфактур, железных дорог, страховых обществ с ролью попечителя еврейской общины. И надо сказать, что активное участие в жизни общины, которую он со временем возглавил, не мешало государственной службе, на которой Поляков был удостоен высоких орденов, получил чин статского, а затем и тайного советника, а также потомственное дворянство.

Наряду с огромным количеством благотворительных начинаний для московского еврейства, от бесплатных обедов до содержания больниц, Лазарь занимался самым почетным и ответственным для любой еврейской общины делом – сооружением синагог. Вначале при его участии в 1870 году в Китай-городе было арендовано здание, в котором был устроен молитвенный дом, где начал работать казенным раввином Шломо Минор. Человек глубоких знаний и высоких моральных качеств, он стал подлинным духовным лидером московской общины. Десять лет спустя Поляков получил разрешение на возведение семейной синагоги на территории его личного домовладения (в течение многих лет потом полиция зорко следила за тем, чтобы даже на религиозные праздники, помимо семьи и родственников богатейшего предпринимателя, в эту синагогу не приходило много гостей). И это при том, что Поляков имел высокие чины и жертвовал огромные суммы на государственные нужды, на помощь бедным, на создание музеев.

Долгие годы Поляков, как глава московской общины и крупнейший жертвователь, посвятил борьбе за открытие и свободное функционирование Хоральной синагоги, главного центра религиозной жизни московских евреев. Обстоятельства этой борьбы были связаны с периодическими изменениями в политике городских властей по отношению к евреям.

Благоприятным периодом стала эпоха реформ Александра II, когда численность еврейской общины города неуклонно росла. К концу трагически прерванного правления царя-реформатора число евреев в Москве достигло, по некоторым оценкам, минимум 30 тысяч (хотя точные цифры неизвестны). Многочисленные послабления того времени связывают с личностью генерал-губернатора Владимира Долгорукова, возглавившего московскую власть в 1865 году. Дружеские отношения между ним и главой еврейской общины не раз становились причиной критики в адрес московского градоначальника, говорили, что даже со стороны царя, вопрошавшего, кто же правит городом – генерал-губернатор или Поляков? Впрочем, и с Долгоруковым связаны факты попыток выселения евреев обратно в Черту из районов, прилегавших к Москве. Но, тем не менее, община росла, еврейские организации функционировали, молитвенные дома открывались.

Считается, что именно это было расценено высшей государственной властью как попустительство евреям и стало причиной отставки Долгорукова. В 1891 году на посту генерал-губернатора его сменил брат царя великий князь Сергей Александрович, это стало переломным моментом в судьбе московского еврейства. Новый градоначальник оказался явным и не скрывавшим этого антисемитом. Надо, однако, отметить, что последовавшее за его назначением массовое изгнание евреев из Москвы стало, конечно, не только исполнением прихоти великого князя, но и частью общегосударственной политики. Доклад о необходимости выселения евреев был подан царю министром внутренних дел, и резолюция была по-царски краткая и исчерпывающая: «Исполнить».

Повеление «О воспрещении евреям ремесленникам, винокурам и пивоварам и вообще мастерам и ремесленникам переселяться на жительство в Москву и Московскую губернию» исполнялось с большим рвением. Нередки были случаи, когда для обеспечения кампании использовали пересыльные тюрьмы – не всем изгнанным из города жителям-иноверцам удавалось выжить и добраться до места назначения. Вот как описывает события той поры их очевидец, писатель Лев Клячко: «Вокзалы тех дорог, которые вели в так называемую черту оседлости, стали необычно переполненными и имели такой вид, какой они приобретали во время беженства или демобилизации. Во всех комнатах, на платформах и в проходах валялись на полу евреи со своими семействами, часто весьма многочисленными, со всем своим скарбом, дожидаясь посадки. Количество поездов, не рассчитанное на массовое выселение евреев, было недостаточно для всех подвергнутых высылке. Высылаемые были преимущественно люди, жившие в Москве годами и десятками лет, имевшие на это право… Для большинства выселенных Черта была местом чуждым, неведомым – местом, с которым они не имели никаких связей». Список категорий евреев, подлежавших изгнанию, расширялся. Впервые в Москве была применена практика настоящей «охоты» на скрывавшихся от выселения – доносчикам выплачивали денежное вознаграждение. В результате из города было выселено, по некоторым данным, около 20 тысяч человек.

Как раз на этот период, ставший поворотным в еврейской (а по сути антиеврейской) политике властей, пришлось завершение строительства нового здания Хоральной синагоги – величественного сооружения с объемным куполом и парадной колоннадой. Московские евреи даже не успели провести освящение нового дома молитв. Немедленно было выпущено подписанное царем повеление о выселении раввина Минора, который якобы самовольно открыл синагогу, а также о необходимости закрытия и продажи здания на Солянке. Это решение было подкреплено распоряжением местных властей о снятии купола с дома молитв. Двери его были опечатаны.