Коллектив авторов - Черта (сборник)

К началу ХХ века Петербург по количеству еврейских религиозных, культурных, образовательных, благотворительных, политических организаций и печатных изданий превосходил любой другой город империи. Здесь проводили съезды многие общероссийские еврейские общественные движения и партии. Именно в столице в 1905 году была создана первая в России легальная еврейская политическая организация – Союз для достижения полноправия еврейского народа в России.

Зажиточное, образованное и оппозиционное по отношению к царизму уже в силу одного только политического бесправия, еврейское население Петербурга поддерживало преимущественно либеральные партии: кадетов и близкую к ним Народную партию («Фолкспартей»). Почти полное отсутствие в столице еврейского пролетариата привело к тому, что еврейские социалистические партии развернули свою работу в Петрограде только после Февральской революции, которая позволила отменить все правовые ограничения, включая и законы о черте оседлости. Евреи Петрограда, принадлежавшие в основном к буржуазно-либеральным кругам, еврейские партии и периодические издания горячо приветствовали Февральскую революцию.

Но последовавшие за ней октябрьские события резко изменили картину бывшего еврейского Петербурга. В 1920-е годы не только были постепенно закрыты все еврейские культурные и общественные организации и учреждения, но и поменялось само еврейское население. Зажиточные и либерально настроенные в большинстве своем петербургские евреи покинули город, став частью эмиграции, а их место заняла волна новых мигрантов из городов и местечек бывшей черты оседлости. Продолжавшийся уже полтора столетия процесс взаимовлияния мира местечкового еврейства и еврейства столиц вступил в новую эпоху.

Хоральная синагога С-Петербурга. Конец XIX века

Литография «Посещение Александром I синагоги в С.-Петербурге в Шабос»

Авраам Гаркави. Востоковед, историк, один из основателей семитологии в России. В конце 1890-х годов был произведен в потомственное дворянство

Санкт-Петербург. Сенная площадь

Дачи и синагога в Сестрорецке. Около 1910 г.

История евреев России начиналась в Москве. Это утверждение будет верным, если принять в качестве точки отсчета российской государственности правление Ивана III. Известны и более ранние примеры появления евреев на территории будущей империи, от Новгорода до южных окраин. Но Иван III мог по праву называть себя «государем всея Руси», заложив основы внутренней и внешней политики Московского царства.

Появление еврейской линии в русской истории связано с политикой внешней. Одним из ее больных вопросов в XV веке были взаимоотношения с Крымским ханством. Посредником в сложных дипломатических переговорах между Москвой и Крымом стал еврей Хозе Кокос, богатый купец из Кафы, как тогда называлась генуэзская крепость на территории Феодосии. Активная переписка между ним и великим князем касалась не только высокой дипломатии – Хозе решал практические задачи, связанные с выкупом пленных и отправкой их на родину, в Московию, а также с возвращением из Крыма в русские церкви православных святынь. Одним из курьезных элементов переписки стала проблема языка общения, языка первого диалога московского государя с евреем. Не имея при себе переводчиков с иврита, великий князь высказал требование, чтобы Кокос «жидовским письмом грамот не писал». Поскольку эта переписка продолжалась более десяти лет, надо полагать, что проблема языкового барьера была решена.

Первых евреев, пытавшихся поселиться в Москве на постоянной основе, можно отчасти считать, используя историческую аналогию, жертвами «дела врачей». Они приезжали в Московское царство, имея возможность найти здесь применение своему искусству врачевания. Первый из них – Леон, венецианский еврей, – в 1489 году был зван в Москву для лечения старшего сына великого князя. Собственных квалифицированных медиков в оторванной от центров европейской культуры Руси тогда не было, и проблему решали приглашением заморских лекарей. Но познания Леона в медицине не помогли спасти царевича – речь шла не о болезни пациента, а об отравлении наследника престола (предположительно, коварной мачехой). Обвинение в трагическом исходе, что было вполне предсказуемо, пало на приезжего врача, и он, по обыкновению тех лет, был казнен.

Столь же трагически в конце XVII века закончилась служба в Москве его коллеги, польского еврея Стефана фон Гадена, в судьбе которого было немало замысловатых поворотов. Из Польши фон Гаден попал в Киев, оттуда приехал в Москву в качестве врача, хотя сведений о его медицинском образовании не сохранилось. Проделав путь от цирюльника и лекаря до доктора, переходя при этом последовательно вначале в лютеранство, потом в католичество, затем в православие, он сделался придворным доктором царя Алексея Михайловича. В период борьбы за власть между Нарышкиными и Милославскими фон Гаден был обвинен в отравлении царя Федора и во время бунта поднят на копья и изрублен ворвавшимися в Кремль стрельцами.

Обратим внимание однако, что, в отличие от жертв «дела врачей» середины ХХ века, медикам в средневековой Руси при расправе не ставили в вину их еврейское происхождение.

Нечасто это обвинение предъявлялось и в период правления Петра I. В его ближайшем окружении, названном Пушкиным «птенцами гнезда Петрова», были люди с самыми разными корнями. Один из них, Петр Шафиров, сын польского еврея, сопровождал молодого царя, когда тот устремился в Москву для подавления очередного стрелецкого бунта. Впоследствии Шафиров оказывал России услуги поистине неоценимые: однажды он даже спас жизнь Петру, обеспечив дипломатическими усилиями выход армии вместе с государем из турецкого окружения во время Прутского похода. Однако позднее, когда в результате придворных интриг Шафиров оказался под судом, ему все же припомнили еврейское происхождение, которое он якобы скрыл. Обвинение, впрочем, было легко опровергнуть: его отец, попавший в русский плен во время войны с Польшей, крестил сына, и Шафиров с полным правом считался православным.