Игорь Рыбаков - Жажда

Мне исключительно повезло: я видел, как это происходит, я участвовал в процессе рождения и становления суперуспешной компании и управлял им. Такое даром не проходит: ты обдумываешь планы, считаешь деньги, закупаешь линии, строишь заводы, развиваешь сбыт, спасаешься от банкротства и снова инвестируешь – и так год за годом, на протяжении почти четверти века. Ты получаешь от своих достижений и от достижений массы интересных и увлеченных людей, с которыми общаешься, огромное удовольствие. А потом в какой-то момент поднимаешь голову – и видишь нечто, о чем и не подозревал.

Внутренний уровень, который я привык закладывать в свои проекты, как оказалось по зрелом размышлении, – уровень чуда. В реальности чудеса случаются не часто, но я никогда не опускал и не опускаю планку ниже уровня свершений. В опыте компании, в жизненном опыте людей, участвовавших и участвующих в наших проектах, так и записано: «свершение». Будь то реконструкция картоноделательной машины за два с половиной месяца вместо «положенных» шести или освоение эксклюзивной технологии высокотемпературного производства керамических гранул; будь то импорт производственной линии в страну, которая того и гляди распадется, или покупка совершенно незнакомой технологии, когда умудренный многолетним опытом работы в отрасли немецкий профессор говорит «это безумие» и выходит из переговорной комнаты. Из набора таких прыжков в невозможное, нелогичных, казалось бы, поступков и иррациональных решений в итоге вырастает глобальный лидер в своем сегменте рынка, промышленная компания, зародившаяся когда-то в комнатке физтеховского общежития.

В этой «технологии свершений» я вижу прямое наследование принципам российских промышленных прорывов. Именно из огромного количества ежедневных преодолений, которые называли тогда трудовыми буднями (тут на месяц пораньше закончили, там чуть-чуть металла сэкономили) – родилась в свое время советская индустрия. Но в те годы это было связано с тяжелыми лишениями, с реальным перенапряжением на грани физических возможностей. Сегодня никто такого не требует. Наше время более гуманно, оно дает возможность бережно, на микроциклах свершений, формировать человеческий капитал корпорации. Нынешние степени свободы позволяют концентрировать ценнейший актив – сети доверия – в открытой общественной среде, и делают эти сети более устойчивыми и гибкими. Главная же основа промышленного роста – увлеченность техникой, промышленным развитием, доведением эффективности производства до высочайших показателей – осталась прежней. Это касается и нашей компании, и, я уверен, многих промышленных компаний страны.

В потоке неотложных управленческих задач мы не слишком часто задумывались о том, что продолжаем традиции промышленного развития России. В период бурных преобразований не до рефлексии – сильнее было ощущение возможностей, динамики: можно – значит, делай. Сегодня я понимаю, что осознание своего места в промышленной истории страны должно приобрести для развития бизнеса большее значение. Зрелые общества отличаются тем, что соотносят себя с делами предшественников. Российское общественное сознание в новом своем качестве относительно молодо, ему нет и 30 лет. После общественного слома девяностых прошло слишком мало времени, чтобы оно успело в полной мере сформироваться – мы только еще вступаем в пору зрелости, когда на уровне общественной значимости встают вопросы – какие мы, кто мы и чего хотим?

Важно сделать так, чтобы в российской общественной среде укоренились представления, способствующие развитию, а не сдерживающие его.

Смещение моих интересов от работы в компании к общественной деятельности произошло после нескольких лет серьезного внутреннего кризиса. Итогом выхода из него стало отчетливое понимание важности общественных процессов для темпов роста бизнеса и экономики в масштабе страны. В девяностые, когда мы начинали, социальной среды практически не было – была дикая смесь осколков прошлого и зачатков будущего. Сегодня все иначе. Общественная среда стала достаточно плотной, чтобы оказывать непосредственное влияние на темпы и качество развития компаний и рынков. Важно сделать так, чтобы в ней были укоренены представления, способствующие развитию, а не сдерживающие его. И одно из них – исторически обоснованное представление о России как об одной из ведущих мировых промышленных держав.

Обычно в истории – точнее, в том, как ее преподают и закладывают в головы подрастающему поколению, – главенствующее место занимают битвы и войны. Но в истории индустриального развития нашей страны не меньше поводов для гордости. И постоянное соотнесение себя с этим опытом, эмоциональное проецирование сегодняшних достижений на достижения предшественников может стать одним из ключей к ускорению экономического развития России. Мы способны побеждать не только на поле боя, но и в экономике – безусловная уверенность в этом дорогого стоит. Победа сначала складывается в сознании единиц, десятков, сотен людей как образ будущего, а потом достигается усилиями тысяч и миллионов. Предшествующие поколения дали нам все основания быть уверенными в том, что и мы можем достигать самых масштабных целей. И мы это делаем.

3. Промышленный романтизм

Я так уверенно говорю о важности эмоциональных связей, о необходимости постановки сверхзадач, потому что знаю, что думают и чувствуют участники команды «ТехноНИКОЛЬ», как глубоко они пропитались духом здоровой состязательности и какое важное значение для них имеет эмоциональная вовлеченность в работу.

Рустем Хуснуллин, директор челябинского завода по производству каменной ваты, определяет для себя главную задачу так: показывать, как достигать целей. Люди часто отступают перед преградами, а преграды есть и будут всегда – так устроена жизнь, и многим просто не хватает привычки подойти к задаче масштабно. «Людям мало слов и цифр, – уверен Рустем. – Нормальный человек воспринимает важность поставленной задачи прежде всего на чувственном уровне. Главное – передать ему эмоциональный накал, разбудить – тогда включится в работу и мозг. Надо постоянно держать хороший темп, не позволять людям скучать, ставить им серьезные задачи, давать возможность развития».

За четверть века радикально изменилась экономическая среда и система госуправления. Но в чем-то мы остались прежними.

Я с интересом слежу за тем, как эффективно современные директора комбинируют прежние советские подходы к управлению с современными. Конечно, за минувшую четверть века мы стали более жесткими и менее доверчивыми, фундаментально изменилась экономическая среда, радикально модернизировалась система госуправления. Но в чем-то мы остались прежними. У Валерия Ковтуна – того самого, который в невозможно короткие сроки провел полномасштабную реконструкцию картоноделательной машины в Учалах, – за годы работы в компании сложилась привычка субботу и воскресенье проводить на заводе. И если в какой-то один день – скажем, в воскресенье – Ковтун туда не приедет, он будет испытывать дискомфорт. Даже если позвонит, проверит, уточнит – все равно душа у него будет не на месте. Как-то он рассказал мне про один случай на заводе – приведу его историю полностью.