Коллектив авторов - Дело Пеньковского. Документальное расследование

Так Винн и поступил. Он там встретился с ответственным работником посольства, который, по существу, рекомендовал Винну не выполнять просьбы Пеньковского.

Винн последовал его совету и пакета от Пеньковского не принял.

Этот поступок Винна был правильным, и если бы он был так же тверд и в дальнейшем, то сегодня мы не видели бы его на скамье подсудимых.

Наступило 12 апреля 1961 года — день отъезда Винна. Это был необычный день. Утром радио разнесло по всему миру радостную весть: впервые за многовековую мировую историю человек проник в космос. Все прогрессивное человечество земного шара рукоплескало первому космонавту мира — нашему соотечественнику, радовалось победе разума, науки, прогресса и цивилизации.

А для Винна этот день оказался самым черным днем в его жизни, днем, принесшим ему и его семье: несчастья и страдания. Просьба Пеньковского в аэропорту показалась ему невинной: был открытый конверт и половина листа напечатанного текста на русском языке.

Как известно, Винн русским языком не владеет.

Винн посмотрел и счел неудобным отказать Пеньковскому. Он взял это письмо.

И Винн, я в этом глубоко убежден, не думал в ту минуту о том, что он сделал первый шаг на пути к преступлению.

Так началось грехопадение Винна.

Я не думаю, что суд сомневается, что все это было именно так. Правда, Пеньковский здесь на суде заявил, что он якобы не одно, а два письма передал в Москве Винну, что сам он не один, а два пакета привез в Лондон.

Я уже говорил, что дело не в том, одно письмо или два передал Пеньковский, один пакет или два.

А это обстоятельство важно для выяснения, насколько правдивы и чистосердечны показания Винна, и вот у защиты Винна есть все основания утверждать, что и в этом случае Винн показывает правду.

Следует иметь в виду, что Пеньковский уже после 20 ноября 1962 года, как он сам заявил, много передумав, преодолев страх, боязнь ответственности, решил говорить правду от начала до конца (том 2, л. д. 38).

Пеньковский показал, и я это уже цитировал в стадии судебного разбирательства.

«…20 апреля 1961 года мы приехали в Лондон. Нас встретил Винн… В гостинице «Маунт ройял» Винну я передал пакет с материалом…»

Повторяю, пакет, один пакет, а не два.

И далее Пеньковский, рассказывая о своей встрече с английскими разведчиками «Грилье» и «Майлом» и американскими — «Александром» и «Ослафом», заявил, что они ему сообщили, что его два письма — одно, направленное в ноябре 1960 года в американское посольство, и другое, переданное через Винна, — они получили (том 2, л. д. 57).

Таким образом, речь идет об одном письме, переданном Винну 12 апреля 1961 года, а не о двух письмах, как говорил здесь Пеньковский.

11 января 1963 года Пеньковский показал:

«После 20 ноября 1962 года я давал правдивые показания и прошу им верить» (том 3, л. д. 15). Вот и я прошу вас верить этим показаниям. Товарищи судьи! Когда вы изучали материалы дела, вы, очевидно, обратили внимание, что в одних из своих первых показаний, а именно в показаниях от 5 ноября, Винн заявил:

«Мне хотелось бы только сказать, что единственным моим желанием сейчас является рассказать всю правду» (том 4, л. д. 148).

И я считаю, что Винн придерживался этого своего желания.

Мне представляется, что события в эту поездку Винна в Москву 6—12 апреля 1961 года разворачивались именно так, как это говорит Винн: он действительно в день отъезда из Москвы, 12 апреля, получил от Пеньковского одно письмо и 20 апреля в Лондоне — от Пеньковского также один пакет.

Здесь очень подробно представителем государственного обвинения, судом и защитой выяснялись все, обстоятельства, связанные со взаимоотношениями Винна и Пеньковского в период с апреля 1961 года по июль 1962 года, очень подробно уточнялось количество пакетов, переданных Винном Пеньковскому и наоборот, во время четырехкратного пребывания Винна в Москве, двукратного пребывания Пеньковского а Лондоне и пребывания его в Париже.

Выяснились также обстоятельства встреч Винна с Чизхолмом и передач пакетов и прочего от Чизхолма Пеньковскому и наоборот.

Так как эти вопросы исследованы более чем достаточно п Винн признал себя виновным в этом, оспаривая лишь отдельные детали, о чем я уже говорил, мне представляется ненужным вновь возвращаться к подробному анализу всех этих обстоятельств.

Но вместе с тем ряд существенных замечаний, относящихся к установлению мотивов преступления, роли Винна в этом деле, я позволю себе сделать.

Товарищи судьи! Вам не впервые приходится рассматривать дела о шпионаже.

Вы видели на скамье подсудимых различных шпионов.

Говоря сегодня о Винне, следует отметить, что Винн не профессиональный разведчик. Он не обучался в шпионских школах, не проходил специальную подготовку. Он не был на содержании разведок и от них не получил на одного пенса.

Винн — это прежде всего коммерсант, аполитичный коммерсант, попавший в ловко расставленные сети английской и американской разведок, использовавших его в своих интересах.

Проследим, товарищи судьи, как был втянут Винн в шпионскую деятельность этих разведок.

Вначале сотрудник одной из фирм Хартли познакомил Винна с Аккройдом, а тот в свою очередь с Кингом. У Винна сложилось впечатление, что это представители министерства иностранных дел. Они стали давать ему различные поручения, Винн стал выяснять, что это за поручения, проявлять беспокойство. Они всячески его успокаивали. Наконец Винн, встревожившись, начал протестовать. И очень характерно, что, чувствуя нежелание Винна работать на разведки, их сотрудники ему не полностью доверяли. Они неоднократно предупреждали Пеньковского, чтобы он не откровенничал с Винном.

Здесь, в суде, уже цитировались показания Пеньковского, позволю еще раз их напомнить.

На предварительном следствии Пеньковский говорил:

«…Представители иностранных разведок мне сказали, что Винну можно говорить все, что угодно, но только не о деталях и фактах сущности моей работы с ними» (том 3, л. д. 106), а в другом месте Пеньковский показал: «…Подробностей моего сотрудничества с англо-американской разведкой я Винну также не рассказывал, так как был предупрежден об этом иностранными разведчиками…» (том 2, л. д. 81).

И далее: «Склонен полагать, что Винн о характере моих встреч с ними осведомлен не был… и, как я понял из разговора с Винном, иностранные разведчики во все детали работы со мной его не посвящали…» (том 2, л. д. 81).

Известно, что все передаваемые Винном пакеты Пеньковскому и наоборот были в запечатанном виде. Пеньковский говорит:

«…Пакеты в присутствии Винна я никогда не распечатывал и не читал, это я делал всегда дома…» (том 2, л. д. 81).

Полностью о содержании пакетов Винн узнал только на предварительном следствии.