Андреас Шлипер - Трактат Сатаны. История Дьявола, рассказанная им самим

К счастью, вечер подходил к концу, и, несмотря на приличное подпитие, мы вновь, наконец, вспомнили, что у нас есть и другие дела, помимо того чтобы судить да рядить о людях и их глупости, и каждый вспомнил о своем, при этом мы знали, что за временем отдыха и веселья вновь грядет время долга, ибо важно, чтобы каждое дело свершалось в свое время. Итак, мы оставили ресторан, неважно какой (кстати, я очень озабочен тем, что многое, partout, уже не могу удержать в памяти), где мы чудесно поели, попили и поговорили, затем сердечно распрощались, ибо, что бы ни говорилось в такой вечер, нашей вечной дружбе вреда это нанести не может, и мы оба очень хорошо это знаем.

Господин Смерть вновь приступил к своей работе, что было настоятельно необходимо, так как именно в последнее время люди открыли, сколь радостно плодиться, и размножались столь рьяно, что даже мне это стало доставлять хлопоты, поскольку мой алгоритм не был к этому готов. Правда, и в этот раз я мог бы вполне положиться на моего друга, который всегда выполнял свои задачи с чувством долга и с полной самоотдачей, не уставая от трудов своих, но мне стало ясно, что и мне самому придется вскоре заняться этой проблемой, ибо чего не сделаешь сейчас, то завтра будешь делать вдвое. В тот вечер, однако, я был расположен к отдохновению, поэтому укрылся в таком уголке, куда даже Бог не смог бы за мной последовать, не говоря уже о людях, если бы они меня искали.

Однако же вернемся назад, собственно к нашей теме, которую мы оставили несколько мгновений тому назад: недовольство людей в этом мире и этим миром. Хотя я все время пытался, мне практически не удается уйти от вечных жалоб и стенаний людей — мучительного шороха на задах Универсума, постоянных придирок и бормотания о неудобствах и недостатках этого мира. Люди всегда чем-то поражены, обескуражены, всегда печальны и разочарованы, что само по себе могло бы быть мне безразлично, ведь я не нуждаюсь в их одобрении. Никогда я не отрицал, что этот мир имеет изъяны, иногда, должен признать, существенные изъяны, но несмотря ни на что этот мир все эти годы движется вперед, и один только факт его существования однозначно доказывает, что все с этим миром обстоит не так плохо.

Он будет даже еще лучше, если люди не будут употреблять весь свой интеллект на дальнейшее развитие своих впечатляющих способностей к критиканству, а, вложив все свои силу и волю, отдались бы решению стоящей перед ними задачи, а именно — поддержать меня в совершенствовании нашего мира. Ведь я не открою никакой тайны, если скажу, что на ближайшее обозримое время это — единственный мир, предоставленный в распоряжение людям, и у них не будет возможности выбрать, если им захочется, какой-либо другой мир, поэтому с этим миром они должны обходиться весьма заботливо. Я утверждаю, что никому не следует придираться к нашей Вселенной и привередничать, что она якобы не красива и не совершенна для обладающих плотью существ, и тем более препираться со мной, ее создателем. Если этот мир и не вполне совершенен, он все-таки, будучи продуктом моего алгоритма, прекрасен, и другого не существует, который был бы его прекраснее, это же относится и к человеку, ибо он совершенен в той степени, в которой я по милости своей позволяю ему становиться совершенным, в чем иногда раскаиваюсь.

Тут я добавлю, что в принципе я ничего не имею против критики, если она направлена на то, чтобы сделать мой мир лучше, чем он есть, и я сам готов раскритиковать в пух и прах ту критику, которая не питается ничем другим, кроме голого недовольства и пренебрежения. Относиться к этому миру с пренебрежением нельзя уже хотя бы потому, что формирование его высоких нравственных качеств прошло долгий путь от начала всех времен и имеет перед собой большое будущее вплоть до конца всех дней. И наконец, я преподнес людям великий подарок — культуру — не для того, чтобы они только радовались и получали от нее наслаждение, они должны прилежно использовать ее на благо этого мира, который есть мое творение. В действительности я некоторое время тому назад досконально изучал вопрос, не отобрать ли мне у людей культуру назад, поскольку они все равно не научились использовать ее во благо, а только предаются игре, поверив, что свои самые насущные потребности они уже удовлетворили.

Разве это не игра, когда люди без пользы и без серьезного подхода отдали все свои мысли и помыслы поискам Бога, который давно уже распрощался с этим миром, и никто, даже я, не знает, когда Он вернется и вернется ли вообще? Разве это не игра, когда они всеми средствами пытаются заманить в этот мир Бога, но при этом никто не ведает, каковы желания у Бога и каковы Его предпочтения, не знают, что принести в дар Тому, у кого есть все, поскольку Он всеобъемлющ и совершенен? И наконец, разве это не игра, когда люди пытались осмыслить немыслимое, познать непознаваемое, обосновать безосновное?

Это продолжалось довольно долго, пока люди постепенно не пришли к пониманию, что вызов их духу бросает не Бог, а мир, в котором они живут, и что лучше бы им не обращать свой взор к звездам, когда у их ног лежит разверстая пропасть, свалиться в которую они могут в любой момент. Смею уверить, что звездам нет никакого дела до этого мира и людей, в нем обитающих, что они ничего собой не представляют, кроме дыр в небосводе, сквозь которые в этот мир проникают отдельные лучи из царства Вечного света, до чего, в свою очередь, нет никакого дела людям. Однако существует все-таки некая часть того самого недовольства, которая делает из человека собственно человека, который постоянно стремится к горизонту и старается в один прекрасный момент перешагнуть его, хотя человеку давно пора было бы понять, что горизонт отступает все дальше по мере приближения к нему, и что в этих заботах нельзя забывать о том, что лежит вблизи, и что может открыть ему немало прекрасных и мудрых тайн.

Однажды со всей серьезностью было сказано, что человек живет, будто бы в Аду [78], и все, что он может там познать, является якобы лишь мерцающими тенями подлинного и действительного мира, и поэтому нужно приложить все силы к тому, чтобы выбраться из Ада и получить возможность воспринимать не только смутные и неясные отражения, а сами вещи в светлом сиянии Солнца. Но я могу сказать, что дорога из Ада очень извилиста и узка настолько, что лишь немногие могут пройти по ней, остальным же не следует ждать, когда, наконец, придет их черед начать свой путь, а постараться как можно удобнее и приятней устроиться в Аду, поскольку все равно им придется оставаться там до конца всех дней, если Бог дозволит им допуск в Рай, который есть царство света. Но ведь я — Люцифер, который несет свет в Ад.

Итак, люди недовольны, поскольку они полагают, что обнаружили недостатки в моем творении, но кто они такие и что о себе возомнили, чтобы судить об этом, с чем и по каким меркам могут сравнить они мое творение, ведь люди не видели ничего другого, кроме этого мира, которого они так до конца и не поняли. Как могут они представить себе какой-либо другой мир, когда сами так ничего и не создали? В крайнем случае, люди смутно помнят то время, когда они находились в Раю, когда они уже восприняли душу, но еще не были рождены, ибо Сад — это не что иное, как утроба матери, а, рождаясь, человек изгоняется из Рая, куда он никогда уже не вернется, так как Рай — это матка, а туда никто не возвращается, став взрослым.